Навстречу Империи: Поиск древа
Шрифт:
Параллельно с прохождением своих станций, я не забывал через лог следить и за Себешем. Параллельно с моим окончанием второй станции, Ревнитель закончил свои тренировки по кулачного бою и попробовал связанные с ним приёмы. Как я понял, бывшему дроу даже понравилось такое. С учётом, что раньше он был только магом, это выглядело странно. С другой стороны, кто знает, как на него повлияло гендерное смешение. Вернее, моногендерное, одного пола, иначе это было бы слишком сильно видно. Магию Себеш тоже попробовал, насколько понравилась она —
На третьей станции, геометрией похожей на первую, но из осин, нас с Прокопом уже встречал похожий характером на Неднага дрозд, в том смысле, что меланхоличен и грустен, но при этом ещё и крайне неразговорчив. Прокопу он не удивился, просто упомянул необходимость попрыгать, а мoлодец даже имя его не назвал. А мне что? Я попрыгал по перемещающимся в воздухе платформам, создав тропу вокруг осин до верхушки самой высокой из них. За две попытки у меня получилось добиться хорошего результата в две минуты и восемь секунд. Платформы, помимо высоты, ещё и раскачивались, пришлось нелегко, так что решил остановиться на этом.
Четвёртой станцией оказались метания. Встретивший нас олень вовсю пытался вывести Прокопа на шутки, но тот не поддавался, отговариваясь приказом Владыки Ярноса. Тогда Копыт перешёл на «гостя Ярогрейва», изгаляясь над ним, то есть мной. Для себя я решил, что как-либо реагировать на выпады иногда совсем уж на грани дозволенного не буду, надеясь на стандартное не присутствие держателей станции во время испытаний. Увы, олень оказался не из этих.
— Что, мазила, не так просто оказалось?
— Кривые ручки не мешало бы от жопы отсадить.
— Ох, попал, надо же, первый раз за сотню попыток.
— Потому что понимать надо, что делаешь, а не хуи пинать.
— Ха, даже не близко, глаза б хоть разул.
— А в жену ты так же точно попадаешь, да?
Терпеть такое на постоянной основе я не собирался. Ладно задевать меня, тут пусть сколько хочет изгаляется, не жалко, но намeки на Асю… И то, что этот… олень о ней ничего конкретного не знает, его не обеляет. Я уже повернулся к комику и в праведном гневе собирался высказать всё, что думаю о нём, и даже больше, как он осёкся на полуслове и натурально зажал копытом пасть. В глазах его плескался концентрированный страх.
«А в наших глазах, Старший, с каждой секундой всё больше собирается первородный гнев».
Вот и пусть собирается. Ибо нефиг всяким там рогатым раскрывать пасть на то, о чём они понятия не имеют!
«Ты только глазки-то притуши, нехорошо будет, если мы убьeм его».
Усилием воли я избавился от гнева и приступил к третьей, последней, попытке пройти метательную станцию хоть на какой-то результат. Метать, к слову, пришлось сулицы, которые я прописывал воинам четвёртого тира Детинца. Мишени двигались, попасть в них было трудно, на попытку отводилась всего минута, но я, по всей видимости, на остатках гнева, попал в сорок одну минешь на три
— П-поздравляю с п-победой, — заикаясь, проговорил Копыт. — Свага с-совершенно точно в-ваша. Н-не могли бы уйти отсюда п-побыстрее? П-пожалуйста, мне очень не уютно п-при вашем п-присутствии.
Молча покрутившись в поисках Прокопа, я обнаружил его за спиной. Тот, так же молча, кивнул на проход между ольхами. Отойдя метров десять от станции, мoлодец всё же заговорил.
— Теперь я понимаю, почему Владыка просил с вами не шутить, — сглотнув, произнёс он.
— Мы же на «ты» были.
— Но после случившегося…
— …ничего не изменилось.
— Ладно, — покладисто кивнул Прокоп. — Ты так болезненно реагируешь на слова о семье?
— На слова нет. На глумление — да.
— Я учту.
Следующей моей станцией стал треугольник из лип, по семь деревьев с двухметровыми промежутками между ними на сторону. С одной из лип спустилась шикарная рыжая белка с пушистым хвостом, больше его носительницы раза в полтора. Оглядев нас с мoлодцем, она остановила взгляд на мне.
— Ой, ну наконец-то! — по-человечески всплеснув руками, воскликнула белка. — Спасибо, добрый человек, что приструнили этого окаянного. Вот прям спасу от него не было, всё бранился и бранился, и ладно бы как честные звери, защищая родных и близких ему, так нет же! Весь лес устал от его поганого языка, мы уж пытались донести ему, а он… Что в лоб, что по лбу, так у нас говорят. И хорошо, что появились вы, добрый человек. Пусть сам по себе невысок и бородат, и глаза нездешние, это да, но за этого поганца можно и отцеубийство простить, чего уж там.
— Ну это уже слишком, — отозвался я. — Продать убийство отца одним поставленным на место поганцем…
— А коли отец весь непутeвый? — спросила в ответ белка. — Коли женщин бьeт да деток притесняет? Коли сам напросился и плакать по нему всё равно никто не станет?
— У нас всё равно не принято убивать отцов, — остался я при своём мнении. — Можно в тюрьму до конца его дней упечь, но убивать не принято.
— Так у нас тоже, — снова всплеснув лапками, произнесла собеседница. — А вот у нордов, я слышала, можно кого угодно на поединок чести вызвать. Правда, как они там ещё не поубивали друг друга, мне неведомо и…
— Раня! — чуть повысив голос, обратился Прокоп к белке. — Ярогрейв спешит, ему нужно пройти твою станцию.
— Вообще не даёшь с нормальным человеком поговорить! — воскликнула белка со странным именем. — Ладно, дело есть дело.
Очередной всплеск лапками — и между липами повисла верeвочная тропа, уходящая по широкой спирали вверх метров на десять. На самом верху этого подьeма находилась крупноячеистая сеть, отдалeнно напоминающая страховку в парках аттракционов. Похоже, именно туда мне и надо будет добраться. И сделать его за «5:04» на норму, либо на минуту двадцать быстрее за лучшую награду.