Навстречу неизведанному
Шрифт:
В начале сентября командир отряда отдал приказ о распорядке жизни и работы во время зимовки [166] :
1. Всем служителям перейти с дубель-шлюпки в квартиры.
2. На дубель-шлюпке иметь суточный трехсменный караул. Первая смена — матрос Сутормин и купор Сосновской; вторая смена — матрос Шеломов и конопатчик Михайлов; третья смена — канонир Еремеев и конопатчик Дакинов. При отсутствии Шеломова «быть на карауле солдату Хорошеву».
3. Боцманмату приходить на дубель-шлюпку по утрам для осмотра караула, а когда на судне будут производиться работы, приходить по два раза.
4. Штурману ходить на судно через день, а при плохой погоде ходить чаще.
5. «В квартирах быть по сему расписанию»: в новом зимовье— геодезист, штурман, подлекарь; в новом малом зимовье — «караульны», провиант и другие материалы; в зимовье «подле моего» — солдаты Лутчев,
166
Там же, л. 51 об.
Плотникам, паруснику и лоцману— возить дрова во все зимовья, к ним в помощь давать двух солдат.
Канониру. Докшину быть у лейтенанта вестовым и жить при нем. Матросу Шеломову и солдату Хорошеву — править одно капральство.
Этот приказ и последующие распоряжения говорят о том, как тщательно готовился Харитон Лаптев к предстоящей длительной зимовке на пустынном Таймыре.
Чтобы сохранить работоспособность отряда, требовалась постоянная забота о деле и людях. Особенно беспокоила начальника отряда предстоящая зимовка в том отношении, что именно в это время, когда люди переключаются на однообразную и малоподвижную жизнь, возникает цинга, настоящий бич полярников.
Приходится удивляться предусмотрительности Харитона Лаптева, человека, который сам впервые жил в трудных условиях сурового климата, длительной зимы и полярной ночи. Он заранее распределил всех по работам: заготовка дров, ремонт судна, изготовление бочек, весел и другого необходимого инвентаря, поездки на дальние базы за провиантом. Несколько человек постоянно были заняты рыбной ловлей, все питались Строганиной — сырой мороженой рыбой. Это лучшее противоцинготное средство, которым издавна пользовались жители Севера.
Кроме этого, как только отряд построил свои «зимовья», Харитон Лаптев приказал «варить ячневую воду и пить каждому почаще», а подлекарю Карлу Бекману «определить по сколько пить» и следить за выполнением указания. [167] Но и на этом начальник отряда не успокоился: он велел квартирмейстеру Толмачеву обязать промышленников или инородцев снабжать отряд свежемороженым оленьим мясом. Для отопления избушек в студеную зиму требовалось много дров, за которыми нужно было ходить ежедневно за несколько верст. Этот обязательный моцион также являлся предохранительной мерой против цинги.
167
Там же, л. 52 об.
Благодаря всем этим мерам Харитону Лаптеву удалось в своем отряде избежать заболевания цингой.
День заметно убывал. В сентябре еще оставался краешек дня — солнце приходило поздно и светило недолго. Потом сумерки сгустились, и только немного бледнело днем. Неожиданно ударил мороз и тундра окостенела. Река Хатанга начала покрываться льдом и 25 сентября окончательно стала. Стена снега обрушилась на землю и скрыла ее. Теперь уже можно было предпринять необходимые санные поездки.
В первую дальнюю поездку отправили солдата Антона Фофанова. Предполагая, что бот «Иркутск» находится в заливе Буорхая или не далее устья реки Яна, Харитон Лаптев поручил Фофанову отвезти лейтенанту Дмитрию Лаптеву письмо с просьбой прислать большой якорь, так как якорь «Якутска» поврежден. С ним же отправили рапорт Берингу и «промеморию» в якутскую воеводскую канцелярию, где командир «Якутска» просил сделать на Тагильских заводах запасные якоря, построить «магазеины» и маяки на морском побережье и в устьях рек, а также направить к месту зимовки, отряда сухарей, крупы ячневой, соли и рыбы для собак. Фофанов с одним акутом на двух нартах собак выехал 1 октября.
Теперь следовало позаботиться о доставке провианта из дальних мест. Продовольственным снабжением отряда занимался энергичный и деятельный квартирмейстер Афанасий Толмачев. Провиант, выгруженный дубель-шлюпкой на берегу Хатангского залива, решили доставлять силами отряда. Для перевозки провианта, оставленного дощаниками на базе, находящейся в устье реки Оленек, Толмачев привлек местное население.
Путь был трудный и опасный. Провиант везли на оленях и собаках по тундре, через множество речек, полыньи и битый лед, проходя большие расстояния поэтапно: Оленек — Анабара — Хатанга.
Эту очень важную для отряда работу удалось выполнить благодаря хорошим отношениям, которые сложились между участниками экспедиции и местным населением. [168] В этом была5 большая заслуга начальника отряда. Лаптев уже с первых встреч установил дружеские связи с тунгусами, якутами и другими народностями Таймыра. С необыкновенным вниманием относился он к их обычаям, нравам и привычкам, старался ничем не обидеть. Они, поверили в добрые намерения пришельцев и без всякой боязни приходили к месту зимовки, получали подарки, а часто и помощь в житейских делах.
168
Помогали в работе отряда X. Лаптева местные жители, из них больше всего: «посацкие» Сазоновский, Афанасий Кылтасов, Кондратий Кылтасов; служилые Золданов, Сазонов, Дорофеев, Козаков, Балакирев, Сотников; русские промышленники Федор Тобольский, Иван Ленский; сотский Четкий; писарь из служилых Александр Горев; якутские князьцы Пучы, Нерку, Норум Ховрин; промышленники из инородцев якут Никифор Фомин и тунгус Водей Лисицын (ЦГАВМФ, ф. 913, оп. 1, д. 41, лл. 1—179).
В благодарность они несли зверя, рыбу и помогали людям экспедиции в их нелегких заботах. И не случайно из всех командиров отрядов экспедиции только Харитон Лаптев в своих заметках с благодарностью отметил, что местное население помогает экспедиции «с охотою». [169]
Наблюдая жизнь этих людей, Харитон Лаптев вкратце описал их быт: «Имеют оружие — лук со стрелами да полосу, яко нож, в аршин долгий одного железа, да копье…. Одеяние их короткое из оленьей кожи. Нужнейшие инструменты и. легкие кузницы с собою возят и свои вещи сами куют надобные. Палатки у них называются чум, из оленьих кож, зимние с шерстью, летние из ровдуг, то есть замши. Натягивают на шесты, которые с собою возят». [170]
169
Там же, ф. 216, оп. 1, д. 52, л. 439
170
Там же, л. 442 об
Лаптеву понравился этот народ — живой, ловкий, гостеприимный и смелый. «Мужеством, человечеством и смыслом тунгусы всех кочующих превосходят», — говорил Лаптев. О якутах также сказал, что они «в мужестве и человечестве».
Все это время Лаптев, Челюскин и Чекин были заняты составлением морской карты и отчета о работе отряда за 1739 год. Помимо этого они составили краткое «описание берегов морских и рек и заливов Северного моря, начавшихся с реки Лены». [171] Это «описание» в дальнейшем вошло в основную работу Лаптева, которую он закончил в 1743 году, уже будучи в Петербурге, под названием «Описание, содержащее от флота лейтенанта Харитона Лаптева, в камчатской экспедиции, меж реками Лены и Енисея в каком состоянии лежат, реки, и на них всех живущих промышленников состояние». [172] «Описание» представляло большую ценность для географической науки. Это были первые научные сведения о большой Таймырской земле.
171
Там же, д. 14, лл. 245–246
172
Там же, д. 52, лл. 423–443
Все материалы — рапорт Харитона Лаптева, отчет, выписки из журналов, «описание» и морскую меркаторскую карту — 21 октября 1739 года для отправки в Адмиралтейств-коллегию повез в Туруханск солдат Константин Хорошев.
В рапорте было отмечено, что вопреки указу на морских берегах не видели «не токмо маяков и людей не одного человека… и магазейнов с провиантом, как по описанному нами морскому берегу, так и по реке Лене от Якуцка нет не одного» [173] Одновременно Харитон Лаптев направил «промемории» в Сибирскую губернскую канцелярию и Енисейскую провинциальную канцелярию, где требовал для обеспечения предстоящих работ отряда к будущему 1740 году на морском побережье «зажеть маяки», построить «магазеины» и- положить в них провиант для служителей и собачий корм, но прежде всего сделать «магазеины» на устьях рек Пясины и Енисея. Кроме этого, Хорошев имел письмо к штурману Ф. А. Минину с просьбой сообщить, будет ли он иметь вояж в 1740 году и до какого места. И если будет находиться северней реки Пясины, указывалось в письме, — чтоб обязательно поставил знак на том месте, откуда повернут в обратный путь, и там же положил провиант и собачий КОРМ.
173
Там же, д. 14, лл. 235 об. — 236