Навья кровь
Шрифт:
А с двумя остальными у него ничего ни разу не получилось. Поэтому и прозвище ему такое дали, и относились снисходительно, как к старику. Одно хорошо — Диана так никому и не рассказала, почему у них с Жорой холодные отношения. Иначе вместо снисхождения Дряблому доставалась бы в лучшем случае брезгливость. А может, и прогнали бы.
Едва женщина вышла, взяв из шкафа какую-то шмотку, Жора поморщился от голодного спазма и вернулся к разговору:
— В общем, в болоте. Содержимое не испорчено, я проверил. Замка нет, открывается легко. Ну… потому
Закончив разговор, Жора вышел из дома. В первую очередь он поспешил к бочке с дождевой водой — во рту до сих пор держался привкус сырого, слегка подтухшего мяса, хотя, возвращаясь по болоту, Дряблый несколько раз полоскал зубы чёрной водой, жевал осоку и стебли рябинника.
В многоэтажке не жили. Слишком много костей в странных позах — кто устроил это представление и зачем, коммуна понятия не имела. Кто-то здесь жил, до них, но явно несколько лет назад, может даже, сразу после конца света. К тому же места и так хватает, зимой проще и экономней обогревать два помещения, а не десяток квартир, да и в высотке летом в подвале стоит вода, отчего на нижних этажах царит тяжёлый дух.
Именно в подвале Жора и спрятал сундучок от глаз остальных жителей острова. Он надеялся, что находка окажется настолько ценной, что Тимур наконец-то возьмётся за оформление вида на жительство, и делиться этим шансом он ни с кем не хотел. Кроме Дианы.
Он нашёл жену возле автобуса. Женщина варила в цинковом ведре похлёбку из кукурузы и зайчатины.
— Диан…
Она подняла голову, скользнула по его лицу холодным взглядом и снова склонилась над костром.
— Я кое-что нашёл. Пойдём, покажу.
Она никак не отреагировала.
— Да ты задрала! — крикнул он, потом умоляюще добавил: — Пожалуйста. Прошу. Я больше так не могу. Пойдём, и мы наконец-то определимся. Если ты после этого так и не… в общем, я уйду отсюда и оставлю тебя в покое.
Диана вздохнула, подозвала одну из старших девочек — светловолосую, худенькую, но с очень аппетитными пухлыми щёчками.
— Просто помешивай. В огонь не лезь. Сейчас вернусь, — сказала она ребёнку и обронила, обращаясь уже к Жоре: — Ладно. Но недолго. Я занята.
В подвале воды было выше колена. Такая же чёрная, как и в болоте, но пахла совсем по-другому. Тухло, мертво и безнадёжно. Диана, демонстративно зажимая нос и придерживая подол на уровне бёдер, шла за мужем, осторожно ощупывая невидимый пол подошвами. А Жора провёл её по основному помещению, повернул налево, потом направо, пролез под канализационной трубой, отчего-то идущей в полутора метрах от пола, и остановился в небольшом закутке, в котором нашёлся цинковый стол и ящик с разводными ключами. Рядом с ящиком стояла шкатулка.
— Видишь? — возбуждённо шептал Жора. — Если сделка выгорит, мы с тобой можем отсюда уйти, начнём новую жизнь! Посмотри, какие рисунки! Это явно что-то очень ценное. И старое.
Диана
Неровный свет от масляной самодельной лампы не давал толком разглядеть её лица. Жора всё пытался заглянуть в глаза, потом расхрабрился, тронул Диану за локоть. Она вздрогнула, показалось, с омерзением, вернула сундучок на стол.
— Забудем всё. Забудем этот сраный остров. Будем среди людей, в достатке. Как ты, согласна? Или я один уйду, пускай тебя и дальше по кустам валяют.
Диана прищурилась:
— Ты совсем двинулся. Не вижу никаких рисунков. Это вообще не сундук. Обычный трухлявый обрубок дерева. И я могу спать с кем хочу. Хоть со всеми мужиками мира. Я свободна, разве не понял, тогда? Хочешь уйти? Давай, выметайся, я тебя не звала за собой. Ты давно должен был уйти. Видеть тебя не могу!
— Тогда почему не прогнала? — спросил Жора.
Голос его предательски дрогнул от зарождающегося в душе бешенства, смешанного с обидой и страшным голодом.
— Потому что ты меня спас, тварь. Отвратительной ценой, но спас. Хотя лучше бы я умерла. Чтобы ты сдох, сволочь.
Дряблый бросился на неё молча и мгновенно.
Два года назад они жили втроём, в абсолютно пустом городе. Жора охотился, Диана выращивала на клумбе перед домом овощи, всё было прекрасно, хоть и приходилось очень нелегко. Однажды, в самом начале зимы, на них напали мародёры. Забрали все припасы, изнасиловали Диану, избили самого Жору и ушли, оставив семью в живых. Жора без отобранного бандитами оружия охотиться так и не наловчился, поэтому наступил голод. Восьмилетняя дочь умерла через месяц, Диана слегла и от горя, и от слабости. Малышку занесли в дальнюю квартиру, на балкон, чтобы по весне похоронить.
Жора держался очень долго. Но голод, который по всем правилам физиологии, должен был притупиться со временем, только рос, к тому же он не хотел остаться один. В конце концов он соврал Диане, что наткнулся в паре кварталов от их жилья на мёртвого оленя.
А когда женщина окрепла, она нашла детские кости с тщательно срезанным мясом.
Через три дня взяла минимум вещей и, ни слова не говоря, пошла к путевому камню. Жора едва успел её перехватить. Женщина посмотрела на него долгим, пустым взглядом, взяла под руку удивлённого таким обращением проводника и ступила в лиловый туман.
Он выдержал два дня. А потом отправился вслед за ней, озвучив камню точку телепортации «к любимой женщине».
Жора не задавался вопросом, как в его желудок поместилась вся Диана. Он чувствовал лишь сытость и безбрежное счастье — человека, который по капле уничтожал его своим презрением, больше не существует. Он вдруг подумал, что, если бы не жена, он давно бы себя простил.
Покидая подвал, Дряблый снова почувствовал голод, но это не показалось ему странным.