Навья кровь
Шрифт:
В зале никого не было: баба Софья повела старших детей в общий дом, в котором женщины поселения срочно устроили представление кукольного театра, чтобы малышня забыла о том, как перед ними избивали человека.
— Ну да, конечно, — язвительно сказала Лиза, бросила на диван рюкзак и плюхнулась рядом с ним. — Просто развлечение, за которым к Дмитричу идут десятки человек в неделю, и платят не только продуктами, но и гораздо более ценными вещами. Да он пользуется тобой вовсю! И при этом не даёт проверить магический потенциал! Это чтобы ты чувствовала себя ничтожеством и не свалила в закат. Комплексы твои взращивает, впрочем, как и у всех. Чтобы беспрекословно слушались и в ножки кланялись. Урод старый.
Как всегда, ненависть к отчиму после встречи с ним раздулась до немыслимых пределов. Сейчас, после того, как Лиза выплюнула все эти злые слова матери в лицо, должно стать чуть легче. Не сразу, конечно, а постепенно, но ненависть всё же сдуется до приемлемых величин.
— Лиза, ты что! Нельзя так об Олеге, он наш благодетель, в конце концов! — ужаснулась Юля. — И нет у меня никаких комплексов, я всего лишь реально себя оцениваю. И тебе стоило бы так поступать! — повысила голос она. — Тем, кто адекватно к себе относится, жить гораздо легче!
Лиза закатила глаза и вздохнула:
— Ладно. Извини. Я устала просто.
— Тяжёлая дорога? — с готовностью пошла на примирение мать. — Дочка, я же сразу говорила — глупая затея. И опасная. Женщине лучше дома быть, заниматься спокойным, мирным и полезным делом. Я уверена, Олег совсем скоро жениха хорошего тебе подыщет…
Лиза едва удержалась, чтобы снова не сказать какую-нибудь гадость. Мать вообще была единственным человеком, с которым девушка не отмалчивалась. Зачем, если это — мама?
— Всё хорошо с дорогой. И заработала хорошо.
— Ну… я вижу, — нехотя признала Юля. — Красивый рюкзак. Совсем новый, да?
— Там куртка ещё, в сенях, ты оценишь. Мам… Кто мой отец?
Если бы не накопившаяся усталость, порка на зерносушилке и страшная реакция отчима на улыбку, возможно, Лиза не стала бы брякать так, напрямую. Юля поджала губы, отвела взгляд:
— Пойду посмотрю. Курточку.
— Мама!
— Что? — пошла красными пятнами мать. — Зачем? Я ведь уже говорила тебе — он был сволочью! Какая разница? Вспоминать даже не хочу. Не мучай меня, Лиза.
— Мама! — вскочила Лиза с дивана. — Мне уже не десять. Мне надо знать! Со мной такое происходит! — Она машинально потёрла лоб. — Сила… Вендиго, мать его, голову отпилила! Если хочу, не видят, мам! Это ненормально! А присказка с исчезновением? А магия не передаётся к детям, между прочим! И улыбаться, или не улыбаться? Или мне кажется, и это всё случайность, и никаких улыбок странных нет?
Юля села на краешек дивана, прижала руки к щекам и с испугом смотрела на дочь. А та стала мерять шагами комнату, выкрикивать слабо связанные между собой слова и чесать голову.
— Чего-то стою! Или ничего? Что такого ужасного, мам? Почему родила в пятнадцать? Если ты меня любишь, скажи! Или я обуза всегда? Карты твои, ты сознательно голову в песок! А я не хочу в песок, если есть, надо пользоваться, а если опасно, то отказаться полностью!
Юля убрала руки от щёк, но закрыла глаза. Плечи её затряслись, послышались всхлипывания. Лиза сразу утратила воинственность, села рядышком, обняла:
— Мам, ну, не плачь. Не надо. Молоко пропадёт, мам. Прости. Но мне, правда, лучше бы знать. Ты ведь сама понимаешь.
Юля плакала.
Олег Дмитриевич почему-то не помнил, как ушла падчерица.
— Неужели старость подкрадывается? — пробормотал он, отворачиваясь от окна. — Или девка опять какую-то херню устроила? Хотя с чего бы? Она уходила уже, даже за ручку двери взялась. Это помню, а дальше? Почему я у окна стоял?
Хозяин фермы устало сел за стол. Отбил пальцами марш на деревянной столешнице и решительно потянулся к компьютеру. Во-первых, он хотел ещё раз послушать рассказ Лизы, чтобы увериться, что не пропустил никаких важных нюансов, а во-вторых, он надеялся, что видеозапись объяснит выверт памяти.
Поначалу всё шло хорошо. А потом, на моменте, когда он бросился на девушку, у Олега Дмитриевича буквально отвисла челюсть.
— Нихера себе, — сказал он. — Нихера себе у меня крыша потекла.
Лиза как женщина никогда его не интересовала. Мало того, девчонка вызывала в нём какое-то непонятное чувство брезгливости. И вот, пожалуйста, на невинную улыбку отреагировал, как ненормальный. Жёсткую эрекцию в брюках можно было разглядеть даже с такого, не слишком удачного и близкого ракурса.
— Охренеть. Дмитрич, это просто охренеть, — как мантру, снова и снова повторял мужчина, раз за разом пересматривая кусочек записи с нападением. — Надо завязывать с самогоном.
И тут же вспомнил, что сегодня даже не пил. Решил, что уже насмотрелся и дал записи проиграться дальше.
«Я никто не существую меня здесь нет!»
Пронзительный визг падчерицы, собственный стеклянный взгляд, побег девушки из кабинета и характерные помехи видео неожиданно успокоили.
Олег Дмитриевич достал из ящика стола бутылку алкоголя.
«Ну, сучка мелкая. Я тебя раскусил наконец-то. А ты действительно, молодец».
Собственное глупое поведение отодвинулось на второй план. Он плеснул в стакан самогона на два пальца, залпом выпил, довольно хмыкнул.
Хозяин фермы уже знал, как воспользуется уникальными умениями падчерицы.
Глава 15
Едва послышались далёкие раскаты грома, Юля бросила взволнованный взгляд на небо. Дождь, сильный, долгий, был бы сейчас кстати. Конечно, запасы воды в цистернах, которые зимой набили снегом, ещё имелись, но уже успели приобрести неприятный запах. А ещё в них завелись мелкие, еле заметные юркие червячки, так что перед тем, как пить или готовить еду, воду приходилось сначала фильтровать, а потом кипятить. И это помогало не очень хорошо — видимо, какие-то вредные невидимые глазу вещества невозможно было убрать, так что всё поселение уже вторую неделю страдало расстройством желудка.