Найденный крейсер
Шрифт:
Один из капитанов, под чьим началом когда-то служил Билл, подметил, что тот достает фляжку машинально, с точностью часового механизма, после каждого узла пройденного пути. С тех пор и пристала к нему кличка Узел.
– Мне кажется, – с важным видом начал он, зная, что сидящие вокруг матросы должным образом оценят его информированность, – что между Зеленой Рожей и командой «Роджера» с давних пор идут распри. Что-то неладное произошло еще в то время, когда Грязнуля Фред и этот синебородый кретин Вагнер затеяли махинацию с «Бригиттой» – судном, якобы подцепившим чуму
Слушатели молча внимали его словам. Стоял полный штиль, и вокруг корабля клубились легкие, рваные клочья тумана. Но вот откуда-то набежала волна и мягко качнула «Слепого папашу». Билли Узел извлек заветную фляжку с крепким ореховым ликером и приник к ней губами.
У всех моряков еще была свежа в памяти темная история с «Бригиттой», а с Капитана Фреда при его дьявольской хитрости вполне могло статься, что он не побоялся оставить с носом даже Зеленую Рожу. Какое-то время после возвращения во Фриско Господин Доктор, Толстяк Петере и остальные матросы «Роджера» действительно буквально сорили деньгами. Выходит, дело было связано с чумным карантином и с деньгами… Да, что касается денег, Грязнуля Фред самого черта обведет вокруг пальца.
– Но ведь тогда же на «Роджере» находились и Джимми От-Уха-До-Уха, и Медный Граф! – нарушил молчание Мешок Костей.
– Твоя правда! Но сомневаюсь, что они расколются, если прижать к их пупку раскрытый нож. Заметь, все рейсы этого «Роджера» покрыты тайной, и у команды денег куры не клюют. А вздумай кто-нибудь проявить любопытство, его прищучат в темном портовом закоулке – и привет! Навек отобьют охоту совать нос в чужие дела. Ловкачи!
– Но ведь у нас-то не было прежде никаких стычек с Зеленой Рожей, – негромко заметил Оболтус Швед. – Так что мы тут вроде бы ни при чем…
– Как это ни при чем?! – взорвался Билли Узел. – А Джимми От-Уха-До-Уха и Медный Граф разве не пребывают сейчас на одном борту с нами? Помяните мое слово: если судно затонуло в глубоких водах Зеленой Рожи или вообще испарилось в воздухе, даже не послав сигнала «SOS», то нам с вами в лучшем случае светит вернуться назад несолоно хлебавши. Можете мне верить на слово. За этот рейс мы не получим ни цента!
– Что же ты раньше-то молчал?
– Раньше, братец, у меня земля под ногами горела, – пояснил Билли. – Надо было как можно скорей делать ноги из Фриско, так что тут уж некогда было раздумывать. Но если хотите знать, то ведь и Рыжий Васич замешан в этой истории с «Роджером». Когда они там с Зеленой Рожей чего-то не поделили…
– Могу вам в точности описать, как было дело, – неожиданно раздался сверху сиплый голос Вагнера. – Мой старый добрый друг Капитан Фред, дай бог ему здоровья, и ваш покорный слуга получили как-то деловое предложение относительно одного судна с дамским именем… Если память мне не изменяет, «Белладонна»… Это судно ухитрилось где-то подцепить чуму, и тогда стали искать предприимчивых людей, которые не побоялись бы взойти на корабль и сжечь его в открытом море. Есть ли что-нибудь на свете
После этого лирического отступления Вагнер оступился и кубарем скатился вниз по ступенькам трапа.
– Только один вопрос, – не унимался Билли Узел. – Каким это боком сюда угодила «Белладонна»? А то у тебя не поймешь, что почем.
– На этот вопрос я тебе отвечу, приятель. По-моему, она обошлась в двадцать долларов. То есть нет, не долларов, а в двадцать монет, которые в ходу в Египте и в то же время английские… Это судно мы с Капитаном затопили, а потом оно снова всплыло и еще раз затонуло. Но в конце концов все были спасены, и самое разумное нам с вами сейчас хором исполнить торжественную выходную арию из оперы «Лоэнгрин». Это будет лучшим…
Не успев договорить фразы и тем более приступить к арии, Вагнер, по своему обыкновению, захрапел.
Билли Узел достал фляжку и приложился к ней, из чего каждый мог сделать вывод, что судно еще не достигло встречного течения, иначе за это время оно не успело бы пройти один морской узел.
Моряки сидели, погрузившись в унылое молчание.
Джимми, еще раньше заступивший на вахту, во время своих обходов судна постоянно возвращался к капитанской каюте и в задумчивости стоял у дверей. Вот бы удивился он, увидев, как смягчается вызывающе-высокомерное лицо Пиратки Пепи, когда капитанша остается одна и у нее отпадает необходимость подлаживаться к грубой матросской публике.
Она что-то записывала в небольшой блокнот и между делом заваривала чай. Джимми этой сцены наблюдать не мог, поскольку иллюминатор капитанской каюты находился выше двух метров под палубой. Но из-под двери пробивалась полоска света.
Очутившись возле двери капитанской каюты в третий раз, Джимми не выдержал и постучал.
– Войдите! – раздался изнутри спокойный, звучный голос. Первый офицер одернул китель, поправил воротник и вошел.
– Добрый вечер! – приветствовал он капитаншу, стараясь изобразить на лице самую приветливую из своих улыбок.
– Добрый вечер! – невозмутимо ответила Пепи. – Что-нибудь случилось?
– Да нет, не сказал бы… Просто нам стоило бы обсудить положение на корабле с той точки зрения, что…
– По ночам я не веду никаких переговоров. И вообще… – с какой это еще точки зрения мне стоило бы что-то обсуждать с вами?
Тон капитанши звучал вроде бы не сурово, и все же… У Джимми возникло ощущение, словно его с головы до пят окатили холодной водой. Да что она о себе воображает, эта зазнайка! Эта чертова кукла!
– А точка зрения моя такая… вернее, разговор такой, что на судне у нас творится неладное. Я нечаянно подслушал, как ребята из команды промеж себя толковали, и хотя несли они всякую околесицу вроде слухов про Зеленую Рожу, но трепотня эта до добра не доведет. Да еще этот пропойца Вагнер их подзуживает…
– Сообщение, безусловно, важное, но мы обсудим его завтра. Спокойной ночи!
Сконфуженный, Джимми выкатился из капитанской каюты. Едва он ступил на среднюю палубу, как рядом, в темноте, вспыхнул огонек сигареты и послышался тихий смех.