Найди меня, милая
Шрифт:
Присев на корточки, я загребла скрипучий снег голой рукой, сжала его в комок. И осторожно стряхнула. Я разглядывала узоры на ладони с минуту. Потом вскинула голову и взглянула на невысокое здание. Где-то там на первом этаже капитан сидит за своим столом, перебирает бумажки, или смотрит в окно, раздумывая над очередным делом. Я так ясно представила себе эту картину, что у меня даже сердце забилось чаще, словно бы он действительно был здесь. И я улыбнулась. Я хочу, чтобы это было, поэтому не стану отталкивать Соболева. Я хочу быть счастлива даже если это продлится всего неделю. Да даже если бы это был только один день, я все равно хотела бы провести его с ним.
Я поднялась и отряхнула руки. Решительно направилась в сторону отделения, стараясь не бежать. Хотя мне очень хотелось. Я давно не чувствовала себя так. Я любила и хотела быть любимой. Сколько получится, остальное не имело значения.
Мне оставалось только повернуть за угол, и я была бы уже у входа. Но, почти дойдя до поворота, вынуждена была резко затормозить. Мне представилась весьма интересная картина. Из здания вышел Соболев, вслед за ним Анастасия. Она что-то говорила ему, он слушал не очень внимательно, искал в кармане ключи от машины. Открыв дверь джипа, капитан повернулся к Макеевой. Я не смогла разглядеть выражения его лица, но мне показалось, что он чем-то очень недоволен. Не было возможности слышать, что говорит ему Настя, зато я прекрасно видела, как она на него смотрит. Тут Макеева стала говорить еще что-то, зачем-то взяла капитана за руку, погладила по плечу. Тот никак не отреагировал на этот любящий жест, но и руки лейтенанта не убрал. А потом вдруг уткнулся ей в плечо, словно бы целуя…Макеева потрепала мужчину по щеке, он что-то ответил. Потом говорила она. Соболев послушал и, наконец, кивнул. Анастасия расцвела в улыбке, а капитан открыл ей дверь, помогая сесть в машину. После чего постоял с минутку, поглазев в небо, пнул снег ногой и устроился в машине рядом с Настей. Через мгновение они скрылись из виду, а я так и осталась стоять, глядя им вслед. После чего обессиленно рухнула на колени.
Ничего не будет. Я все придумала. Я глупая, очень глупая, а он просто мужчина. Я снова загребла снега, на этот раз приложив его к лицу. Холод хорошо остудил мой горячий лоб. Я горько усмехнулась. Как жаль, что нельзя вот так же просто остудить сердце. Мое воспаленное сознание приходило в норму, мир не рухнул, планета вертится, ну а я…А я как-нибудь выдержу.
Я заставила себя подняться. И быстро зашагала к троллейбусной остановке. Агентство, в котором я подбирала себе тур в Египет, находилось всего в паре остановок отсюда. Туда я и направилась, не раздумывая больше ни минуты.
КИРИЛЛ
Я лежал на диване, закинув руки за голову и разглядывал потолок в своей квартире. Словно бы раньше мне его видеть не приходилось. Сквозь прикрытые жалюзи уже пробивались огни вечернего города. В голове у меня было столько мыслей, что я даже не знал, на какой из них остановиться. Потому и пялился в потолок, не придумав ничего лучше.
Рядом со мной в постели лежала Настя. Она счастливо улыбнулась, потянувшись.
— Давно мне не было так хорошо, — сказала она, поглаживая меня по плечу.
Я кивнул.
— Аналогично.
— Я бы поела, что думаешь?
— Загляни в холодильник, лично я не голоден.
— Надо подумать, где мы будем встречать Новый год, — она села по-турецки, натянув одеяло до подбородка и заглянула мне в глаза.
Я разглядывал ее лицо, ее оголенные плечи, взъерошенные волосы и окончательно убеждался, что теперь уже точно все. Это был конец, только вот она, похоже, ничего не замечала. Сидела и улыбалась, как будто все хорошо.
— Ты это о чем?
— Попойка в отделе — это не праздник, — заметила она, тряхнув головой. — Давай проведем его вместе.
Я долго молчал, подбирая слова, пока, наконец, не ответил:
— Ни к чему.
Она нахмурилась.
— Что ты хочешь сказать?
— Думаю, ты и сама знаешь.
Настя посмотрела мне в глаза и усмехнулась.
— Ты же сам согласился поехать со мной, — голос ее звучал осуждающе.
— Теперь жалею.
— Жалеешь? Зачем тогда соглашался?
— Думал, что еще можно что-то исправить.
— А это не так?
— Нет. Теперь убедился окончательно. Извини.
Настя вскочила с дивана и стала в ярости поднимать с пола свою одежду.
— Ну ты и козел, Соболев! — крикнула она, натягивая юбку. — Я решила, что ты одумался, а ты все такой же урод.
Я сел, желая объяснить ей хоть что-то, но она даже не стала слушать.
— Чем же она тебя так зацепила, что у тебя мозги расплавились!
— Я не хочу это обсуждать. Тем более с тобой.
— Ты совсем спятил, да?
— Надеюсь, что нет, — я улыбнулся.
— Что ж, Кирилл Сергеевич, спасибо вам за прощальный секс, все было просто замечательно!
— Насть, ну зачем ты так?
— И на будущее: лучше сломай себе палец, прежде чем набрать мой номер!
— Давай расстанемся по-хорошему. К чему все эти оскорбления, крики?
— Ты не поймешь, потому что ты просто бесчувственный сухарь, — воскликнула Макеева, собирая волосы в хвост.
— Насть, прости меня. Просто я не хочу больше врать. Ни тебе, ни себе.
— Ну и прекрасно, — Настя мне поаплодировала. — Счастливо оставаться. И удачи с Брусникиной.
— Да не будет у нас ничего, — я устало потер подбородок.
— Разве ты ее не любишь? — Настина бровь взметнулась вверх.
Я проглотил ком в горле. Люблю…
— Это не важно. Я не хочу говорить с тобой на эту тему.
— Да я вообще не желаю больше с тобой общаться!
— Мы работаем вместе…
— Переведусь в другой отдел. Не хочу, чтобы твоя постная физиономия мелькала у меня перед глазами. Заявление завтра же будет у тебя на столе. Все, чао, — бросила Макеева и пулей вылетела в коридор.
Я слышал, как она ляпнула входной дверью. Я не пошел следом, поняв всю бессмысленность этого поступка. Она сейчас расстроена, и зла, а в гневе к Насте лучше не подходить. Да и что бы это изменило. Конец значит конец. Поэтому я снова принял горизонтальное положение и уставился вверх.
— М-да…Думаю яду сразу или все-таки душ принять? — Вяло усмехнулся. Собственное остроумие не слишком воодушевляло.
Но я заставил себя подняться. И действительно отправился в душ, после чего прошелся по квартире, заглянул в холодильник. И опять вернулся на диван, закинув руки за голову. На потолке за это время мало что изменилось, но я упорно продолжал его разглядывать. Смотрел так долго, что умудрился заметить потрескавшиеся полосы краски по углам. Надо бы покрасить, когда руки дойдут.