Найди меня в поднебесье
Шрифт:
– Призываю в свидетели Демиургов, – заговорил служитель. – И прошу их рассудить по справедливости тех, кто вошел в священный круг, очистившись водой и огнем, дабы отстоять свою правду. Я обращаюсь к вам с просьбой от лица богов прошлых, нынешних и будущих: Меджед-Арэнк, наг Скального замка! Призываю тебя, реши миром возникшую ссору, признай правду своего противника и выйди с ним за черту огня, как с другом.
– Нет, – скучающим тоном отвечал Арэнкин.
– Ханг Юшенг, владетель Дома Медиумов! Призываю тебя, не допусти кровопролития в круге священного огня, примирись с противником и реши свои притязания с помощью разговора.
– Нет, – спокойно отозвался Ханг.
– Я спрашиваю, когда вы посчитаете поединок справедливо завершенным и рассудившим вас?
Такие– Когда один из нас выронит из рук оружие, – сказал Арэнкин, и Ханг тихим эхом вторил ему.
Никто из них не настаивал на битве до смерти. Оба были уверены, что выронят оружие только в одном случае.
Кольцо огня стало ниже, теперь языки пламени плясали не более чем в локте над землей.
– Снимите одежды, чтобы судьи и Демиурги видели равные возможности каждого.
Противники одновременно скинули с себя хламиды и остались только в черных штанах. Смотрите, недоверчивые боги – нет ни магического заговора, ни амулета на теле.
– Перед лицом судей и с благословения Демиургов, прошедшие очищение тьмой, водой и огнем, примите священное оружие, и пусть меч станет справедливым судьей!
Мейетола подошла к Арэнкину, с поклоном на вытянутых руках поднесла ему меч. Муспельх подал меч Хангу. Затем свидетели вернулись на свои места и вместе со служителем перешагнули огонь, оказались вне круга. Служитель одним движением взметнул плеть и свил ее в кольца.
Арэнкин перекинул меч из одной руки в другую. Деревянная рукоять в добрых три раза длиннее привычной, без крестовины, сразу переходит в широкую и толстую, в три пальца, деревянную планку. Основание расширяется к концу, острием мечу служит мощный обсидиановый наконечник. По краям в пазы вставлены обсидиановые пластины, спорящие смертоносностью с самым отточенным стальным лезвием, прочно укрепленные на многосоставном клее. Дерево твердое, пропитанное особым составом. Ограничителем для ладони служит небольшое расширение на конце рукояти. Никаких украшений и излишеств, меч строг и прост – олицетворение справедливости. Арэнкин сомкнул на рукояти обе ладони.
Гирмэн и Бхати, похожие на статуи, смотрели в песок в центре арены. Вождь едва заметно кивнул служителю.
– Пусть справедливость восторжествует! – провозгласил служитель. – В бой!
Не торопясь, противники приблизились друг к другу, оставив безопасное расстояние. Никто не спешил нападать. Они кружили по центру арены, неспешно, спокойно, прощупывали пространство мечом на дистанции в несколько шагов.
Ханг, гибкий, точно сведенный в пружину. Арэнкин, как змея перед броском, готовый в любой момент напасть или отпрянуть прочь. Наг чуть быстрее сделал полшага в сторону и ударил первым. Обсидиановое лезвие прошлось по деревянному основанию, подставленному плашмя, Ханг увел его меч вниз, и снизу вверх ударил сам. Арэнкин блокировал удар, отбросил его меч и отскочил на шаг. Еще полкруга, меч Арэнкина чуть опущен, Ханг, напротив, держит оружие на уровне груди. Они оценили друг друга сразу, абсолютно безошибочно. Арэнкином окончательно овладели холод и полное спокойствие. Непривычный, чужой меч слился с ладонями, превратился в подобие его самого. Последние обрывки мыслей плавно перетекли к матово поблескивающим смертоносным краям. Перед ним находился противник, с братом-близнецом его меча, холодный, расчетливый. Равный. Больше не имело значения ничто и никто. На этот раз первым атаковал Ханг. Подпрыгнул, взмахнул мечом над головой, завертел его в руке. Арэнкин распознал летящее движение, ушел с линии атаки, блокировал удар, поймав меч в небольшой зазор между пластинами. Ханг провернул руку и тут же стремительно ударил наискосок, метя в запястье, меч столкнулся с деревянным основанием, но отбросил его и рассек кожу на плече Арэнкина. Первая кровь пролилась на белый песок. Они выкладывались в полную силу. Все мастерство, все умение, весь опыт уходили на то,– Стойте!
Служитель храма вновь шагнул в круг, щелкнул плетью, безошибочно и четко разграничивая соперников.
Ханг и Арэнкин, тяжело дыша, разошлись, каждый в свою сторону.– Достаточно крови! – возгласил служитель. – Призываю второй раз: примиритесь и решите ссору. Первая кровь пролита! Арэнкин, призываю тебя: признай правду своего соперника, ибо Демиурги посчитали справедливым увидеть твою кровь первой!
Арэнкин зажимал рукой края рваной раны.– Нет, – хрипло сказал он.
– Ханг, именем Демиургов призываю: оставь меч и признай правду своего соперника, достаточно крови уже впитал песок!
– Нет, – отозвался Ханг, тяжело откашливаясь.
Снова плеть сворачивается в кольца, служитель делает шаг из священного круга, где нет места никому кроме тяжущихся. Звучит команда.
Арэнкин ясно осознавал: нельзя терять ни мгновения, иначе бой кончится не в его пользу. Мутный туман застилал глаза, черная ткань насквозь пропиталась кровью. На этот раз они не стали кружить и испытывать друг друга – они уже знали достаточно. Вдруг голубоватая искра проскочила по руке Ханга к рукояти его меча. Арэнкин нанес страшный удар, нацелив его на запястье противника. Вновь брызнул обсидиан, Ханг играючи удержал оружие.
Мейетола сощурилась, тревожно взглянула на Охэнзи. Свидетелям полагалось вмешиваться лишь в крайнем случае. За любую подсказку или неосторожное слово они жесточайшим образом наказывались.
Сейчас бой давался соперникам несравнимо тяжелее, нежели вначале. Было видно, что оба уже вымотаны от напряжения и ослабли от потери крови. Вдруг Ханг поскользнулся на свалявшемся песке, упал, перекатился, а меч Арэнкина вонзился в песок в том месте, где только что была его шея. Вонзился глубоко, расчетливо.
Охэнзи выругался про себя. Арэнкину, похоже, было плевать на установленные правила. Если он решил убить – то убьет. С другой стороны, в правилах прямо не запрещается разоружение противника после смерти.
Ханг вскочил, и противники сошлись снова, в яростном, бешеном ритме. Ясно, что они бьются уже из последних сил, вытягивают их из самой своей глубины, поддерживают холодной злостью. И невозможно предугадать, кто одержит верх.
Но вот Ханг начал теснить Арэнкина. Сначала слабо, потом все увереннее, наконец, наг перешел к чистой обороне. Казалось, на обоих бойцах нет живого места. И вдруг случилось то, чего ни Мейетола, ни Охэнзи, ни Кэнги не ожидали.
Наг не смог с достаточной силой парировать удар. Обсидиановый наконечник рассек кожу на щеке, сделал рану на груди еще глубже. Арэнкин пошатнулся, уже падая, ударил горизонтально, чем отогнал Ханга на два шага. Но это было уже неважно.
Арэнкин приподнялся, стараясь удержать мокрую и скользкую от крови рукоять меча, но она сама по себе выскользнула из рук. Наг загреб ногтями песок, закашлялся, сплюнул густую кровь.
Ханг приблизился, пошатываясь. Занес и тихо опустил меч. Поддел черным наконечником меч Арэнкина и отбросил его в сторону.