Найди меня в темноте
Шрифт:
Впервые она теряется. Прошло уже двое суток. Если что-то и произошло, то этого уже не изменить. Не изменить… Или можно? Все-таки можно…? Бэт не понимает, что делать. Совсем не понимает. Страх захлестывает с головой. Мешает связано думать. Делает ее слабой…
А потом они слышат на улице какой-то шум, кто-то кричит от ворот. И обе срываются с места, понимая, что крики от ворот при отсутствии выстрелов могут означать только – возвращение группы.
Это должно быть именно оно. Именно оно. Оно!
Только это и стучит
– Позовите доктора! Кто-нибудь позовите доктора! – кричит кто-то от машин. Бэт ни за что не протиснуться через скопление людей. Она слишком маленькая. Слишком! Она оглядывается и замечает недалеко пустую бочку, в которой уже погас огонь. Она еще горячая, поэтому Бэт валит ее одним ударом ноги, а потом с трудом забирается, чтобы увидеть поверх голов, кто именно вернулся в Александрию.
Всего шесть человек. Двое мужчин и четыре женщины. Из них на ногах держатся только трое, остальные ранены. Одна из девушек, которую положили на траву у ворот, едва ли доживет до утра, судя по ране в груди и ее хриплому дыханию.
– Это были люди Гроуди, - кричит мужчина, чтобы его услышали даже в задних рядах. Потому что люди все прибывают и прибывают: у многих ушли родственники в эту вылазку. – Они нас ждали. Нам повезло уйти, потому что мы были на карауле.
– А остальные? – кричит кто-то ему в ответ. И по его лицу Бэт все сразу понимает. Сердце сжимается так больно, что она даже не может вдохнуть.
– В грузовике были ходячие. Сотня ходячих, не меньше. Те, кто был там… их всех… ходячие. Остальных расстреляли люди Гроуди.
Над толпой проносится волна криков и плача. Она плавно идет по людским головам прямо к Бэт, стоящей на бочке у ограды, и захлестывает ее. Звуки становятся такими громкими, что больно бьет по барабанным перепонкам. Даже хочется заткнуть уши и кричать. Голова идет кругом. Сердце начинает вдруг колотиться так сильно, что удары отдаются болью в затылке. Она ощущает каждый из них. А потом она падает, как подкошенная, с бочки, и ее принимает в свои объятия темнота.
Рыдание. Такое громкое. На надрыве. С тяжелыми вдохами, когда не хватает воздуха в груди. Ей кажется, что это плачет она сама, потому что ей больно и тяжело дышать. Но потом различает голос…
Мэгс… Это плачет Мэгс…
Она снова пытается открыть глаза. Но не может. Потому что веки так тяжелы, что кажутся совершенно неподъемными.
– Бэт! Маленькая леди… давай же… давай… возвращайся к нам…
Она открывает глаза. Зрение не сразу становится ясным. Сначала все расплывается каким-то одним светлым пятном. Словно солнце бьет прямо в глаза. Потом постепенно появляются очертания. Проясняются детали. Даже самые мелкие. И она видит внимательные глаза Моргана, в которых читается тревога. Эта тревога уступает место нежности, когда он замечает, что она пришла в себя.
– Хорошая девочка…
– Морган! – Бэт резко садится в кровати и обнимает его. Это действительно он. Живой…
– Мишонн была ранена в бедро почти сразу же, как началась перестрелка. На наше счастье, мы были далеко от грузовика. Именно там было тяжелее всего. Она истекала кровью, потеряла сознание. Там было опасно для нее, и я решил вынести ее из-под огня. Когда вернулся, уже все было кончено. Одни ходячие. Потом я нашел машину на ходу и привез ее сюда.
– Вы одни? – она сжимает так его руку, что у него остаются на какое-то время следы от ее коротких ногтей. Светлые полукружья на фоне его темной кожи.
– Мы одни. Я не смог найти ни Рика, ни остальных. Видел… видел нескольких из группы. Ходячими.
– Ты их бросил? – Бэт не может сдержать обвинения, которое вырывается из нее криком.
– У меня не было выбора, маленькая леди. Мишонн истекала кровью. Я еле довез ее до Александрии, - пытается убедить ее Морган. И она понимает справедливость его слов.
– Я должна была идти с вами, - говорит она тихо после минутного раздумья. – Каждый спасал того, кто ему дорог, правда? Ты спас Мишонн. Я могла бы спасти его… Если бы была там.
– Ты не смогла бы ничего сделать. Там было слишком много ходячих. Они были ближе всего к грузовику – Диксон, Ри… Ты бы погибла вместе с ними. Они были ближе всего к самому центру.
– Ты сказал Мэгги?
– Да… На все воля Его.
– Нет… нет… нет…
Бэт не может понять, она ли повторяет, как заведенная, это единственное слово, или оно вырывается с рыданиями у сестры, плач которой она слышит из соседней комнаты. А потом поднимается с места, находит высокие ботинки под кроватью и начинает их зашнуровывать. Проверяет стрелы и арбалет, застегивает ножны на поясе.
– Куда ты? Куда ты? Одумайся! – хватает ее за руку Морган. Она вырывает запястье из его пальцев, протискивается мимо него и пытается выбежать из комнаты. Морган успевает перехватить ее в дверях и отталкивает от проема. – Не надо… не надо, Бэт! Опомнись! Ты ничего уже не сможешь сделать… Там только одни ходячие сейчас. Я возвращался. Проверял.
Это неправда. Это неправда, что он погиб. Если бы он погиб, то она бы сразу же почувствовала, разве нет? Она не чувствует. И это означает, что он жив. Он должен быть живой.
Прежде, чем Морган успевает даже подумать, она вдруг бросается к окну и быстро поднимает вверх створку. Но прежде, чем она успевает перекинуть ногу на крышу, он хватает ее за плечи и тянет назад. Они падают на колени на пол. Она бьется в его руках и кричит.
Потому что ненавидит Моргана в этот момент… Почему Морган не пускает ее? Она сможет. Она сильная. Она пойдет в Вудбридж. И найдет его. Потому что он жив. Он должен быть жив…
Потому что иначе ее сердце не билось бы. Оно просто не билось бы, если бы остановилось его.