Шрифт:
«Мою пятилетнюю дочку немцы, убили на моих глазах… Сын Толя Ферапонтов был отправлен в детский приемник. Архивы не сохранились, следы сына исчезли.
А. С. Ферапонтова»
«Во время эвакуации
О. П. Хитреня»
«Одну мою дочь сожгли в печах Освенцима. Двадцать лет ищу вторую дочь, Шуру Королеву. У нее на левой ручке, ниже локтя, выжжен номер 77325.
Королева»
«Ночью подводы с нашими детьми поехали, мы их не догнали. С тех пор ищу Фаню и Борю Дубинштейн.
Итта Бессарабова»
«У меня теплится надежда, что мои Коля и Валерик где-нибудь выросли среди хороших людей… Помогите разыскать сыновей.
А. Р.Перевозкина»
«Я, испанская политэмигрантка и мать, прошу помочь найти дочку, потерянную в дни блокады, Ленинграда.
Ниевес Гарсиа»
ВМЕСТО НАЧАЛА
В моей комнате столпотворение голосов и звуков, переплетение языков и наречий. Восток и запад перебивают друг друга. Это я верчу колесико транзистора, и вместе с колесиком звучит и вращается вся планета. На всех волнах малые и большие страны наперебой сообщают человечеству о великом и о ничтожном. Верчу колесико транзистора и, пробившись через футбол, через хор мальчиков, через сводку погоды, слышу: «Американские самолеты разбомбили в городе Лонг-кхань школу. Сразу же погибло более ста ребят».
Опять гибнут дети, опять разрушаются семьи. А у нас матери еще не перестали оплакивать погибших в Великую Отечественную войну. И не перестали искать детей, потерянных во время фашистских налетов, пожаров, спешной эвакуации.
Неустанно, годами, многие родители и дети ищут друг друга. И часто находят. Есть люди, которые в государственных организациях по призванию и по должности — прекрасная должность! — соединяют семьи, разлученные войной. Они отыскали и возвратили родителям тысячи и тысячи детей. И продолжают искать.
Но для официального розыска нужны точные данные. А как быть, если ребенок потерялся маленьким, совсем маленьким, и не мог сказать, где и когда родился, не знал, как зовут его отца и мать? Таких детей, испуганных, растерянных, приводили в детские приемники, и часто они даже фамилию свою не могли назвать. Им давали новые фамилии, а иногда и имена, врач определял их возраст.
Многие из них так и выросли, не зная, кто они, откуда. Примириться с этим они не хотят и в течение многих лет тщетно пытаются искать родных.
Еще труднее матери примириться с мыслью, что она никогда не найдет своего ребенка. Но как же найти его, давно уже ставшего взрослым, если фамилия его изменена? Как найти? Иногда невозможно. Иногда трудно. Но пытаться надо снова и снова.
… Еще один поворот колесика, звучат позывные «Маяка», и я слышу записанный на пленку свой голос — веду передачу «Найти человека».
ИЗ ДНЕВНИКА ПОИСКОВ
«…Почему-то я рассчитываю на сочувствие людей», — пишет Нина Литвинова, разыскивающая своего брата Владимира.
Не ведая того, она раскрыла самую суть нашей передачи. На действенном сочувствии к чужому горю и держатся все наши поиски.
«Жить для себя». Мы привыкли считать это выражение эгоистическим, не украшающим человека.
Но вот письмо пенсионерки: «Я уже давно не работаю. Конечно, помогаю дочери, у нее дети, двое… Ждем третьего. Все же у меня остается время жить для себя, и я хочу принять хоть какое-то участие в величайшем деле поисков. Если найдете возможным, поручите мне что-либо».
В старое выражение вложен новый смысл. Видно, для многих «жить для себя» значит — жить для других.
Каждый раз, когда я говорю по радио: возьмите карандаши и запишите имена и фамилии людей, которых мы ищем, — и произношу эти имена, я надеюсь: а вдруг кто-то услышал знакомое имя и сейчас, в эту минуту, уже рождается чья-то радость!
Не всегда все просто. Мать искала сына двадцать четыре года. Сын нашелся. И вот пишет: «Не для передачи. Лично для вас. Я вам признаюсь, что у меня на душе нет ничего сыновьего. Вырастило меня государство, выучили детский дом и школа. Специальность я получил хорошую. И все без родных. Материнской ласки никогда не знал, поэтому у меня такое ощущение, словно приехала к нам совсем посторонняя женщина.»
Обидно мне стало и за мать, и за сына, и за наши напрасные поиски. Ну, что поделаешь… Не раз ведь мне говорили: «А вы уверены, что все эти встречи после долгой разлуки обязательно делают людей счастливыми?» Я считала, что обязательно… Но, видно, бывает и не так.
И вдруг через две недели сын опять пишет: «Не верьте моему первому письму. Сейчас я все время думаю о матери. От глубины души большое вам спасибо, что вы помогли разыскать мою дорогую маму».
Так что все-таки моя взяла!
Школьница пишет:
«Хочу вам помогать искать, кто потерялся. Но у меня имеется вопрос: разрешают ли этим заниматься, если двойка в четверти?»
Попробуй-ка ей ответь и честно и педагогично!
Еще труднее ответить на другое детское письмо:
«А если у меня нет никакого отца, вы можете его найти?»
Наверное, всю жизнь буду помнить имя: Артем Михайлович Козлов — наш первый найденный, по первой передаче.
Он позвонил мне домой из Кривого Рога: