Найти и обезвредить. Чистые руки. Марчелло и К°
Шрифт:
Оксана привела в «Бригантину» группу иностранных моряков, как это было однажды, в бытность Нины, по их просьбе — посмотреть варьете. А вообще она со своими туристами старалась обходить стороной это место.
— Умничка, — похвалил ее Эдик. — Кое-что переняла у своей заморской предшественницы. Объяви подопечным, что есть замечательный кубанский коньяк «Большой приз». Бармен, то есть я, предлагает отведать... — тут Вартанов наклонился к уху Оксаны, — за валюту.
Практикантка испуганно отстранилась от бармена и занялась иностранцами. Она ничего не сказала им о валюте. Улучив минуту, Вартанов снова заговорил с Оксаной:
— Переходи на работу в «Бригантину» метрдотелем, есть вакантное
— У меня другие планы, — ответила девушка. — К тому же, — сухо добавила она, — к питейным заведениям у меня вполне определенное отношение. Как, между прочим, и у отца моего. В своей бригаде он ввел чуть ли не сухой закон.
— Он что у тебя — из вечно вчерашних?
— Он у меня бригадир докеров.
— Значит, ты — наследница того самого Шепелюка. Приятная неожиданность, — расплылся в улыбке Эдик. Он слышал об этом человеке. Тут же прикинул: родитель Оксаны мог пригодиться в его планах.
— В наш век надо пробиваться в деловые женщины, — возвратился Эдик к своей первоначальной мысли.
— Как это?..
— Очень просто. Например, командовать в «Интерклубе» стаей гидов-переводчиков, ездить в загранку.
Он описал, как она должна будет внешне выглядеть в этой должности. Конечно же, кожаная куртка, джинсы, косынка на шее и сумка на плече, а обязательная принадлежность сумки — зажигалка и пачка «Марлборо». Без этих атрибутов, по его мнению, нет деловой женщины.
Эдик предложил Оксане чашку душистого кофе из сокровенных запасов, предназначенных только для нужных ему гостей. Девушка не отказалась.
Пока она пила кофе, Вартанов под приглушенную в динамиках музыку мурлыкал ей какие-то переслащенные слова и кончил тем, что заявил: она ему нравится и он не прочь познакомиться с ее родителями.
Комичность такого неожиданного признания рассмешила девушку. Она решила, что бармен неуклюже шутит, и решила настроиться на ту же волну.
— Не будем торопиться, — с наигранной серьезностью проговорила Оксана.
— Потом будет поздно, — не поняв игры, прервал ее Эдик. — Доходное место ждать не будет.
— Это меня не страшит. После института буду учительницей в школе. Это мечта моих родителей. И моя тоже. — Девушка и сама не заметила, как ее игра перешла в реальность.
Вартанов искренне удивился ее планам. Сам он считал учительскую работу адски тяжелой, непривлекательной, а главное — малооплачиваемой. В свое время он без сожаления расстался с педагогическим институтом и был благодарен своей тете Розе Наумовне, с которой теперь действовал заодно в торговой сфере.
— Найми меня приватным преподавателем политэкономии для твоих стариков. Я им разъясню, что такое школьный учитель, как он вкалывает, сколько получает и как прозябает в глуши, где-нибудь на хуторе.
— Вы не знаете моего папу. Он политэкономию в своей бригаде на практике внедряет.
Оксана поблагодарила Вартанова за кофе и положила на прилавок мелочь, чем немало удивила бармена. Скоро должно было начаться представление варьете, и девушка повернулась, намереваясь идти к иностранным морякам.
— Оксана, — удержал ее Вартанов. — Ты извини, наговорил я тут всякого... За этим прилавком потопчешься — не только заговариваться станешь, а вообще свихнешься.
В душе девушки шевельнулась жалость к этому молодому парню, который по неведомым ей причинам оказался за стойкой бара, попал, может быть, под влияние дурных людей, несет всякую околесицу, чтобы, бравируя, заглушить, замуровать болезненное чувство от чего-то заветного, но не состоявшегося, ускользнувшего. Она поверила в искренность последних слов бармена.
— Ладно уж, — сказала Оксана. — Приму к сведению.
Эдик благодарно
— И еще, — добавил он. — Я напросился к тебе в гости, с родителями познакомиться. Это ведь серьезно. Можно? Не подумай чего... Хочу к отцу твоему в бригаду попроситься, подработать малость.
Оксана пожала плечами.
— Ну, если так...
28
Выслушав сообщение полковника Шахтанина о подозрительном поведении Марчелло Рамони около полигона, генерал мысленно связывал воедино поступившую в последнее время разрозненную информацию об иностранном моряке, о других лицах и событиях, между которыми, очевидно, существовала какая-то связь. «Рамони, — размышлял Алексей Иванович, — вероятно, выполнял задание по сбору информации о военных объектах, но поручили ли ему собрать дополнительные сведения о стоявшей на полигоне ракете или он это делал по своей инициативе, случайно заметив ее во время поездки в ресторан «На семи ветрах»? Сопоставляя по времени приезд в Новочерноморск помощников военных атташе и последующий случай с Рамони, можно было предположить, что итальянский моряк выполнял задание по доразведке полигона. Но это только предположение. Необходимы доказательства. А лучше всего — захватить с поличным при сборе шпионских сведений и разоблачить агента спецслужб НАТО, которые, несомненно, используют заходы торговых судов своих стран в советские порты в разведывательных целях».
— Алексей Иванович, — прервал Шахтанин размышления генерала, — установлено, что тряпичный пояс с часами бросил бармен Вартанов из «Бригантины», а его сообщником, наверное, был Рамони. Некоторые приметы совпадают.
— Он что же, и контрабандой занимается?
— Мелкой, Алексей Иванович. Не брезгует продажей джинсов и прочего тряпья.
— А часы? Это тоже мелкая?
— В общем-то да.
— Но и она не доказана.
— Докажем, Алексей Иванович.
— Учтите, что доказывать надо и то и другое. Не совсем только вяжется одно с другим. Зачем агенту спецслужб заниматься контрабандой?
— Может быть, мало или даже совсем ничего ему не платят... Отрабатывает долги.
— Может быть, может быть, — повторял генерал, прохаживаясь по кабинету.
Николай Васильевич молчал, видя, что начальник что-то обдумывает.
— Вчера приезжал адмирал Величко, — как бы между прочим заметил Гаевой.
— Георгий Петрович?
— Да. И поведал о предстоящих в нашем районе крупных учениях с участием флота. Ожидается высадка десанта, появление на рейде военных кораблей, а возможно, даже заход в новочерноморский порт. Все это может привлечь внимание всякой дряни, плавающей на иностранных судах. Учения носят местный характер, но это не должно нас успокаивать. Баталии будут развертываться на море и на суше в зависимости от того, как поведет себя условный «противник» и какие в связи с этим примет решения руководитель: «сбросит» десант в море или десантники займут полигон. Кстати, и наши «ракеты».
— А вот этого им никак нельзя делать, — улыбнулся Шахтанин. — Пусть «ракеты» не трогают.
— У нас же с вами, Николай Васильевич, нет условностей, а самая что ни на есть реальность и военный флот кое для кого был и остается предметом неослабных вожделений. Все это надо иметь в виду. Одним словом, приложить максимум усилий. В частности, следует внимательно проследить за «женихом» на «Амалии».
О максимуме усилий генерал мог бы и не говорить. «Чекисты всегда выкладываются полностью, без остатка», — хотел сказать Николай Васильевич, но Гаевому об этом было известно не меньше. С виду суровый и немногословный, генерал высоко ценил тех, кто до конца посвятил себя нелегкой профессии, требующей многих жертв в личном плане.