Найти себя. Трилогия
Шрифт:
– Песенка студента! – громко объявил Виктор и с силой ударил по клавишам, заливая таверну звонкими звуками клавесина.
Первый куплет музыканты внимательно ловили мелодию, на втором куплете присоединились к исполнению, а на третьем куплете песню подхватила вся таверна.
– Хэй! – дружно ревели от восторга студенты, вторя напеву и бешено молотя кружками по столам, – Хэй-хэй!
Это был полный успех. Пришлось повторить песню несколько раз на бис, прежде чем восхищенные слушатели отпустили Виктора со сцены. Но несмотря на это, песня не смолкла. Перевозбужденные студенты продолжили
Баронесса Саннис изумленно хлопала пушистыми ресницами, глядя на все происходящее вокруг нее, и вертела в длинных тонких пальцах листочек, на котором стремительным почерком Сомова была записана новая песня.
– Это невозможно, – убежденно произнесла она, когда Виктор вернулся за столик, – Вы написали ЭТО за пять минут и не сделали ни одной помарки, ни одного исправления! Признайтесь, господин Сангин, что вы нас разыграли. Вы заранее все сочинили и отрепетировали.
– Не знаю был ли то экспромт, но это было черт знает, что! – вставил свою реплику Ригос, – В жизни своей не спел ни одной песни, но сейчас, как ненормальный вместе со всеми горланил «Хэй-хэй». Кажется, я начинаю понимать ваших поклонников, Вик. Черт возьми, как вы это делаете?
– Нет, теперь вы просто обязаны принять участие в нашем студенческом театре, – потребовала баронесса, – Слышите, Вик, я не отстану пока вы мне это не пообещаете! – и вдруг ее лицо стало несчастным и умоляющим, – И все-таки признайтесь – вы же заранее сочинили эту песню?
– Ила, если бы ты лучше знала господина Сангина, то не стала бы задавать таких глупых вопросов, – вступился за своего кумира граф Итрис, – Я знаю наизусть весь репертуар и могу поклясться Авром, эта песня была исполнена сегодня впервые.
– На-а-на-а-на-на-на! – продолжали напевать студенты под мелодию, которую наигрывала на клавесине сменившая Вика Сула.
– Хэй-хэй! – экзальтированно выкрикнул Марс сливаясь с хором студентов и потрясая кулаком, но тут же смущенно замотал головой, – Да что же это такое…
А Рук Карс тем временем проявлял чудеса гостеприимства. На столике чередовались белое и красное эльфийское, крепленное оркское и другие не менее экзотические напитки. Гарсоны за спинами гостей только успевали менять бутылки и наполнять бокалы.
– Кажется нам пора завязывать с алкоголем, Марс, – попытался остановиться Сомов, – Вы не забыли? Завтра утром у нас назначены дуэли.
– Не вижу причин для беспокойства, – с трудом ворочая языком ответил Ригос, – К утру я буду в полном порядке. А ваш поединок, господин Сангин, не состоится, потому что я убью всех дуэлянтов.
– Как?! Разве вы не обещали их пощадить?
– Ну, обещал, – равнодушно пожал плечами Марс, – В тот момент мне не хотелось огорчать наших новых коллег отказом. Праздник все-таки.
– Не убивайте их, барон, – попросил Сомов, – И оставьте Нагиса мне. Поверьте, он эту дуэль никогда не забудет.
– Эх, мужчины, у вас если не войны, то дуэли на уме, – пристыдила их Ила Саннис, – Прекратите немедленно. Виктор, может вы споете нам еще? У вас это так чудесно получается.
– Увы, госпожа баронесса, но экспромтов у меня больше не заготовлено. Мне и петь в общем-то не следовало. Боюсь, что если об этом донесут моей супруге, то грандиозный скандал мне обеспечен, – Сомов помрачнел лицом, а потом махнул рукой: – Да и черт с ним! Держитесь покрепче за стулья, господа, чтобы не пуститься в пляс.
Слегка покачиваясь, он снова направился к сцене, Ила Саннис, подобрав полы платья, развернулась, чтобы лучше видеть происходящее, бешено захлопал в ладони Итрис, аплодисменты которого подхватила вся таверна, а бесстрашный барон Ригос взялся двумя руками за стул.
Эту композицию музыканты исполняли десятки, если не сотни раз, но только тогда, когда оставались в репетиционной студии одни. Виктор называл ее «полным отрывом» и в ней музыканты действительно отрывались кто как мог по полной программе. Это был в высшей степени восхитительный кураж музыкантов, не предназначенный для посторонних слушателей. И сейчас полный отрыв, который на земле назывался «Misirlou» и звучал как-то в начальных титрах фильма «Криминальное чтиво», впервые исполнялся на публике в столице Останда, черном городе Маркатане.
Виктор прошелся взглядом по блестящим глазам своих музыкантов и повернулся к залу.
– Возрадуемся же, пока мы молоды, господа! – выкрикнул он и начал первым, задавая сумасшедший темп игры на гитаре.
Следом за Сомовым взорвался на барабанах Шустрый, а затем мелодию подхватили и остальные музыканты. Виктор был в ударе, извлекая из своего несчастного инструмента невероятные непостижимые звуки и на последних аккордах умудрился даже порвать струны. Тут же солирующую партию подхватил саксофонист, предавая мелодии иной оттенок и словно наполняя ее иным смыслом, а затем его сменила Сула, которая исполнила на клавесине нечто уже совсем невообразимое с такой бешенной скоростью ее пальцы барабанили по клавишам, летая с одного края клавиатуры на другой.
Посетители таверны пришли в неистовство. Пьяные студенты топали ногами, хлопали ладонями в такт музыке, орали, свистели и, наверное, точно начали бы танцевать, если бы умели это делать под такую фантастическую музыку. А мелодия все лилась и лилась, взвинчивая не только публику, но и самих музыкантов. Напряжение было столь велико, что артисты раскраснелись, взмокли, и Виктор сделал перекрестное движение руками, обрывая это безумие.
Не обращая внимания на крики взбудораженных пьяных зрителей, вскочивших с мест, и в окружении бдительной охраны Сомов пробился к своему столику.
– Господа, у меня предложение, – еще на подходе весело объявил он, – Поехали кататься! Граф, вы дадите мне порулить?
Итрис поперхнулся вином, но отказать не посмел.
– Надеюсь, вы умеете управлять паровым автомобилем, господин Сангин? – безнадежным голосом скорее предположил, чем спросил он.
– Будьте уверены, – легко заверил его Сомов, – У меня права категории «B». Звоните механику – пусть хорошенько раскочегарит котел. Прокачу вас с ветерком.
Многотонная машина свистела, фыркала, стучала поршнями и окутывалась паром так, что иногда не видно было дороги. Повинуясь человеку механическое чудовище медленно, но неуклонно разгонялось все сильнее и сильнее. Бледнел на крутых поворотах Итрис, испуганно взвизгивала Ила, и даже Марс бурчал что-то предупреждающее.