Найти свой остров
Шрифт:
– Это Буч.
Как будто одно это могло объяснить, как котенок охотился на нее и какой он забавный…
– Мам…
– Не тревожь ее. – Семеныч ерошит Марку волосы. – Ей надо отдыхать.
Ника хочет сказать, что у нее полно дел и отдыхать некогда, но игла больно колет руку – это Лариса подсоединила ее к капельнице. Зазвонил телефон – Ника ухватила его прежде, чем у нее успели отнять трубку.
– Ника, это Алексей Петрович. Помните, мы договаривались встретиться?
– Да…
– Ника, что с вами?
Она подает
– Расскажи ему все.
Сын берет телефон и идет в кабинет. Пересказывать события последних суток при всех он не в состоянии – и матери, и Ирке не надо лишний раз все это слушать, но если мама сказала, что этому человеку можно довериться, значит, можно.
– То есть сейчас Ника лежит и…
– Да, тут Семеныч пришел, капельницу наладили, но мама из-за клуба сильно дергается – Лерка в больнице, она тоже глюкнула. Мать, я думаю, боится, что в клуб нагрянет Женька, и тогда плохо дело.
– Я сейчас приеду, – мужик откашлялся. – Меня зовут Алексей Петрович Булатов, мы с твоей мамой познакомились, когда она приезжала заказывать стеклянные фигурки.
– А, так вы директор? Это от вас она котенка притащила! – Марк обрадованно вздохнул. – Мать рассказывала. Ваза так в гостиной и стоит, красивая… может, как-нибудь я приеду к вам на завод, тоже хотелось бы взглянуть.
– Обязательно. А сейчас я приеду к вам, говори адрес. Надо что-то решать с клубом, и я думаю, что смогу в этом помочь – мы с тобой это дело осилим, как ты считаешь?
– Безусловно, осилим. И Ирка еще.
– Ну, втроем мы горы свернем.
Продиктовав адрес, Марек вышел проводить врача. В прихожей их встретили встревоженные Матвеев и Олешко.
– Ну, как она? – Максим заглядывает в лицо Семенычу, тот хмурится. – Доктор!
– Ничего хорошего. – Круглов сердито дергает молнию куртки. – Удар мощный, усиленный кастетом, со временем понадобится пластика – скула рассечена, отек. Тяжелое сотрясение мозга, и если бы не панический страх пациентки перед больницами, я бы уложил ее в стационар, но в данном случае она быстрей поправится дома. Сиделку бы нанять, но это дорого… ну, придумаем что-нибудь. Пока ее доктор Михайлова будет навещать, но уродов этих я бы…
Махнув рукой, Семеныч подхватил тяжелый чемоданчик и вышел. Матвеев и Олешко переглянулись.
– Минутой позже – и мы бы им сами дверь открыли. – Матвеев вздохнул. – Что за клубок такой, концы торчат, но распутать пока не удалось.
– Распутаем, Максим Николаевич, уж вы не извольте беспокоиться. – Олешко, хлопнув Марека по плечу, ушел в гостиную.
– Марек, как она? – Матвеев заглянул в лицо парню. – Плохо, да?
– Плохо…
У Марека внутри закипают слезы, но плакать он не может, не должен. Он мужчина, он взрослый, опора матери и хозяин в доме. Но ком в горле не проходит, и тяжелая ненависть поднимается где-то в груди.
– А эти гады?.. Сказали они, зачем?
– Скажут. Иди поешь, Ника там картошки
Подтолкнув Марка на кухню, Матвеев вошел в гостиную, где Олешко и Панфилов тихо о чем-то переговаривались.
– Заварилась каша. – Александр нахмуренно смотрит на партнера. – Макс, идеи есть?
– Какие идеи… В течение суток такая кровавая баня. На ровном месте, считай. Я ведь вчера, если б не Ника…
– Знаю. – Панфилов встал, прошелся по комнате. – Отчаянная дамочка, просто удивительно.
– Не то слово. А теперь – еще все это. Не может это быть совпадением, никак.
– Пока неизвестно. – Олешко о чем-то напряженно думает. – Троих гавриков, что мы здесь повязали, сейчас допрашивают люди из областного управления. Они их наизнанку вывернут, но дознаются, зачем они напали на Нику. Но вот что очевидно: они не знали, что в квартире, кроме нее и детей, есть кто-то еще. Когда увидели охранников, сразу сделали ноги, а тут и мы поднимались навстречу. Но они понятия не имели, что дело может принять такой оборот, и вряд ли они шли убивать, но избить, покалечить – однозначно. Потому я думаю, что это какие-то ее собственные неприятности, о которых Ника или не знала, или значения им не придавала.
– У нее есть сестра, живет здесь же, в Александровске. – Матвеев вспомнил все, что говорила ему Ника о Женьке. – А сегодня они крупно поговорили. Сестрица позвонила и принялась сочувствовать ей из-за Валерии, а потом говорит: я могу помочь тебе с клубом. Ну, Ника ее послала прямой наводкой. Но сейчас, когда Ника в таком состоянии, а Марк еще несовершеннолетний, эта дама вполне может…
В дверь снова позвонили. Все трое как по команде встали.
– Не дом, а проходной двор. – Панфилов был сердит, потому что ему хотелось курить, но, судя по квартире, здесь никто не курил. – Кто там?..
– Я сам. – Олешко, выйдя в прихожую, останавливает Марека: – Осторожно…
– Это мамин знакомый, Алексей Петрович Булатов, он звонил, мама велела его принять. – Марек показал Никин телефон, словно он мог быть свидетелем. – Думаю, Булатов мне с клубом поможет.
– Я сам открою. – Олешко, отступив от двери, щелкнул задвижкой.
Булатов ничем не выдал удивления, увидев такой комитет по встрече. В руках у него был большой пакет и букет роз.
– Вот, держи, это я зверю вашему домик прикупил с переходами, чтоб карабкался.
Затащив в прихожую пакет с домиком, Булатов оглядел собравшихся. Ну что ж, люди как люди. Его новая знакомая – мастерица подбирать себе друзей и знакомых. И только такая, как она, бросилась бы вытаскивать из воды невесть кого, да она такая одна на свете и есть.
– Вот, цветы бы поставить…
– Я возьму. – Ирка берет у него из рук букет. – В новую вазу поставлю и Нике отнесу, она цветы очень любит.
Максим обругал себя – сам-то как не подумал букет купить? Хотя когда думать-то было?