Найти зарытую собаку
Шрифт:
8
Не дожидаясь со стороны Лернера ответной реакции, Сергей поспешил к трамвайной остановке, не желая опаздывать на встречу с друзьями. В бар Охотник он успел вовремя и, пригубив лимонного ликера, коротко рассказал обо всем, что случилось с ним в течение дня.
– Чтобы не произошло, ничего не меняем. Алексей летит в Турцию. Виктор тебя проводит и встретит с обратным рейсом. Я, временно не выездной. Отлежусь пару дней. Хочу разобраться, с происходящим вокруг нас. Чувствую, неспроста Лернер объявился. Ох, неспроста.
Молчавший до поры Талызин, встрепенулся.
– Ты думаешь, Лернер по твою душу прибыл? Так, сдай его Платонову. Пусть выяснит, за сколько баксов, завлаб продал в Израиле твою диссертацию.
– Да погодите
Встрянул в разговор Стенин.
– Матвеев, не темни. Угробил лаборанта, так и скажи. А то, наводишь тень на плетень.
Отодвинув на край стола бутылку ликера; подальше от Виктора, Сергей рассмеялся.
– Раз ты такой догадливый, предлагаю все дела на сегодня закончить и разойтись по домам.
Утром, проводив жену на работу и тещу с тестем на дачу, Матвеев остался один. Во второй половине дня, он договорился со Стениным съездить в Малаховку; подготовить накладные на товар, а пока было время решил немного привести себя в порядок. Телефонный звонок застал Сергея в ванной. Он отложил бритву и поднял трубку.
– Сергей Николаевич.
Сергей вздрогнул и, узнав голос Лернера, недовольно спросил.
– Ну, что ещё? Мы же всё выяснили. Лучше покайся, кто ты на самом деле: прохвост или агент Моссада. Так это, не ко мне. На Петровке 38, по тебе плачут горькими слезами. Могу, номер телефона подсказать.
Матвеев осёкся, сожалея, что наговорил явно лишнее.
Шейнкман, он же Лернер, не оставаясь в долгу, со злобой выругался.
– Вы дурак, Сергей Николаевич; хотя и великий ученый. Применительно к вам – дурак, в переводе с латинского языка: твёрдый, крепкий, но я ещё бы добавил – упрямый осёл, не желающий миром, решать собственные проблемы. Тебе Матвеев, похоже, наплевать на всё: на близких людей, на друзей, на отлаженный тобой бизнес. Все это, в одночасье, может пойти прахом. И последнее. Я с тобой, детей не крестил. Так будь любезен, обращаться ко мне на Вы.
– Ещё чего выдумал.
Зло выругался Матвеев, переходя на грубость.
– Я не намерен, такую сволочь как ты, на Вы называть! Он, мне ещё угрожать будет!
Сергей прервал разговор и, положив трубку, задумался; стоит ли ему всерьез воспринимать угрозы Лернера или ненавистный, бывший завлаб, просто блефует.
В это же самое время, Талызин расстался с Виктором у входа в аэропорт и направился в сектор таможенного досмотра.
– Можно вас, на минутку? Вы на стамбульский рейс?
Алексей остановился, разглядывая светловолосую молодую женщину, в форме стюардессы.
Стюардесса мило улыбнулась, протягивая Талызину почтовый конверт.
– Если вам не трудно, передайте командиру корабля или любой проводнице. Там ничего особенного. Мой больничный лист.
Алексей убрал конверт в карман пиджака.
– Не волнуйтесь. Всё сделаю в лучшем виде. Выздоравливайте.
Сотрудник таможни попросил Талызина предъявить загранпаспорт, билет, подтвердить достоверность сведений, указанных в декларации. К этому, Алексей давно привык и особенно не беспокоился. Триста долларов, на всякий пожарный случай, дипломат, со всякой мелочью; этого было достаточно, чтобы в стамбульском аэропорту, получить у Исмаила товар и, тут же, улететь обратно в Москву.
– Согласно декларации, вы утверждаете, что наличной валюты у вас триста долларов?
Переспросил таможник, скрупулезно изучая бумагу, представленную Талызиным.
Алексей удивился.
– Да. Если не считать небольшое количество рублей, носовой платок и рулон туалетной бумаги.
Сотрудник таможни поднялся со стула.
– До рейса время ещё есть. Прошу вас, пройдёмте на дополнительный осмотр.
Талызин опешил, не понимая причины столь пристанного внимания к своей персоне. В комнату, куда его привели, находились ещё двое сотрудников таможни, лейтенант милиции и пожилая пара, как потом выяснилось, приглашенных в качестве понятых. Офицер милиции, видимо главный среди присутствующих, раскачиваясь на стуле, исподлобья взглянул на Алексея.
– По имеющейся информации, вы пытаетесь незаконно ввезти в Турцию не задекларированную валюту. Это, правда?
Едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на грубость, Талызин дернулся на встречу представителю власти, вновь доставая из карманов: носовой платок, ключи от дома, конверт, который десятью минутами раньше, ему передала стюардесса.
– Внимание!
Сотрудник таможни обратился к пожилой паре.
– Прошу засвидетельствовать вот этот конверт.
Алексей увидел, как на его глазах, таможник вытряс из почтового конверта пять тысяч зеленых долларов. Всё дальнейшее, для Талызина происходило, как во сне. У него отобрали загранпаспорт, авиабилет и заставили подписать протокол об изъятии валюты. Выяснилось: стюардесса, передавшая Алексею конверт, в Шереметьево не существует. Сам командир корабля рейса Москва – Стамбул заверил, члены его экипажа абсолютно здоровы и, как один, находятся на борту самолета. По окончанию всех разборок, Талызина с позором выдворили из аэропорта.
В это же время, Виктор остановил такси возле своего дома на Лесной улице. Не обращая внимания на милицейский уазик, стоящий рядом с подъездом, он вприпрыжку рванул к себе на этаж, на ходу вытаскивая ключ от входной двери. Стенин торопился. Ему срочно нужно было позвонить Матвееву и доложить, Алексей благополучно улетел в Турцию. Затем, по просьбе Сергея, они вместе должны были съездить в Малаховку. Здесь, в этом элитном поселке находилась дача, которая досталась Виктору от деда. Старший из Стениных был не чета внуку. В советские времена он заведовал целой отраслью в Госплане СССР и своего не упускал. Провернув хитрую комбинацию со служебной собственностью и, стараясь не раздражать общественность, дед оформил дачу на себя и выйдя на пенсию стал наслаждаться покоем, в тени вековых корабельных сосен. Это был по-настоящему дом для отдыха. Ни тебе грядок или теплиц. Прикрыв голову соломенной шляпой от назойливых комаров, дед вспоминал, как приходилось крутиться, врать и изворачиваться в угоду партии и народа; в те, застойные Брежневские времена, чтобы ненароком не оступиться и, не отправиться под конвоем на лесоповал. Но, бог миловал. Он спокойно дожил до восьмидесяти пяти лет, оставив внуку квартиру в центре Москвы и рубленный, из не гниющей сибирской лиственницы дом, в ближнем Подмосковье. Виктор зачастил в Малаховку сразу после поступления в Энергетический институт. Он приглашал сюда всех своих знакомых и малознакомых людей, устраивая шумные вечеринки. Соседи, знавшие ещё его деда, горестно созерцали весь этот бедлам, но предпочитали не вмешиваться; искренне надеясь, рано или поздно, Виктор перебесится и станет почтенным обитателем здешних мест. Однажды летом, дача едва не сгорела. Стенин, так перегрузил старую электропроводку мощным усилителем и цветомузыкой, что каждые пять минут перегорали пробки. Всё это сильно мешало проведению шумного застолья, по случаю сдачи очередных экзаменов. Но недаром, в Энергетическом институте, всегда все были на «ты» с законом Ома. Два самодельных жучка, толщиною с хороший гвоздь, вместо пробок, обеспечили бесперебойное поступление электричества в дом. Ближе к ночи, разгоряченная компания во главе с Виктором отправилась купаться на местный пруд, не замечая, как из раскалившегося электросчетчика посыпались искры. Начался пожар. Ещё немного и языки пламени могли перекинуться на террасу, где хранились баллоны с газом и прогреметь взрыв.
На втором этаже дачи оставались несколько студентов, из числа тех, кого не интересовали ночные заплывы в водах Малаховского пруда. Они, безмятежно спали, не подозревая о надвигающейся беде. Среди них, была Надежда; однокурсница Стенина, решившая в два часа ночи принять ванну. Погрузив свое хрупкое тело в воду, Надежда, уставшая за день, уснула. Вскоре, вода переполнила ванну и полилась через край, затопив первый этаж дачи и, заодно ликвидировала очаг возгорания. После этого случая, Виктор, проявил повышенное внимание к своей спасительнице и, как человек, хотя и взбалмошный, но в основном порядочный, предложил Надежде свое сердце и дачу в придачу. Со временем Стенин немного остепенился, но, оставаясь прежним шалопаем, сделал всё возможное, чтобы дача в Малаховке после ремонта, приняла прежний вид…