Найти зарытую собаку
Шрифт:
– Куда? Всем оставаться на своих местах!
Во весь голос прокричал Стенин. На несколько секунд в баре во царила гробовая тишина. Затем раздался чей-то душераздирающий визг, и началась паника. Опрокидывая посуду, посетители Охотника дружно полезли под столики, расценив происходящее, как вооруженное ограбление. Именно на это и рассчитывал Стенин. Заранее спланировав скандал, он прекрасно понимал, по-хорошему примирить Матвеева с Алексеем не удастся и необходим неординарный ход. Так часто бывает: пожар укрощают встречным огнём, а клин выбивают клином. Напрочь забыв о разногласиях, Талызин и Сергей сообща навалились на Виктора и силой выставили из бара. Стенин
– Будете и дальше Ваньку валять, положу вас по одному в мавзолее, рядом с великим – мудрым. Вы меня знаете.
Стенин покачиваясь, побрёл в сторону от Белорусского вокзала, посчитав свою миссию миротворца выполненной сполна. В потёмках он заплутал и вскоре уткнулся носом в железную дверь следственного изолятора Бутырской тюрьмы. Отсутствие кнопок кодового замка, привело Виктора в бешенство.
– Откройте! Позакрывали засовы, волки позорные…
Последнюю фразу, насчёт волков, лучше бы Стенин не произносил. Два охранника Бутырок пустили Виктора за порог и, не уточняя, где подвыпивший мужик нашёл в центре столицы диких животных, за пять минут так отделали его дубинками и попинали кирзачами, что Стенин униженный и оскорблённый, вдруг вспомнив о своих правах, зло огрызнулся и опрометчиво перешёл на личности.
– В гробу я вас видел и вашу Перестройку впридачу.
После такого диссидентского хамства на Стенина надели наручники и отвели в камеру, заподозрив в нём врага народа. Утром Виктора, как чуждого даже в этих стенах элемента, выдворили из Бутырок, сообщив о его недостойном поведении по месту работы. Стенина вызвал начальник и предложил на выбор: либо уволиться из МОГЭС по собственному желанию или покинуть Москву, и выехать в бессрочную командировку на Красноярскую ГРЭС. Виктор выбрал второе, выпросив небольшую отсрочку перед ссылкой в Сибирь, для улаживания семейных дел.
Спустя неделю после этих событий, состоялась свадьба Матвеева и Людмилы. Алексей недолго горевал и через пару месяцев познакомился со своей будущей женой Алёнкой. А вот Стенину не повезло, так не повезло. Он женился еще, когда был студентом. И теперь, следующие два года, ему пришлось разрываться между Красноярском и Москвой; тратить весь свой заработок на авиаперелёты, на короткие свиданья с женой и редкие встречи с друзьями.
В 1991 году неприятности стали нарастать комом. В институте Матвеева, почти прекратили выделять средства на научные исследования, и месяцами задерживали зарплату. Руководитель лаборатории Лернер, под чьим началом трудился Сергей, оказался законченным негодяем, не прощаясь, отбыл на историческую родину в Израиль, прихватив на дорожку передовые разработки Матвеева, почти готовую кандидатскую диссертацию по универсальной поливакцине. И у Алексея всё складывалось не лучшим образом. В Минздраве, куда он устроился после Якутии, надеясь получить категорию и в будущем стать главврачом в одной из московских клиник, произошло сокращение. Доктору Талызину намекнули, в Мытищах его ждет, не дождётся ставка терапевта, с предоставлением жилья, правда на первых порах, с удобствами во дворе. Алексей растроганный таким вниманием до глубины души к своей персоне, позвонил Матвееву.
– Представляешь, я два года горбатился на всех подряд, здоровье за гроши гробил, а заслужил сранный сортир в ближнем Подмосковье.
Продолжая ругать невиданных врагов, Талызин завелся не на шутку.
– Суки! Удавил бы этих канцелярских крыс к чёртовой матери.
Сергей знал о проблемах друга и, охлаждая его пыл, предложил вечером встретиться в Охотнике.
– Погоди матюгаться. Часам к семи подъезжай на Тверскую, вместе обсудим, как в этой стране дальше жить.
Матвеев повесил трубку и уставился в окно, разглядывая самосвал, груженный отходами с мясокомбината, заезжающий во внутренний двор института, невольно поймав себя на мысли, что нечто подобное недавно купил в буфете.
– Валька завхоз озолотела.
Поднявшись со стула, к Сергею подошёл лаборант Пашка Топорков.
– По машине, через день возит.
Матвеев возмутился.
– А куда она такую страсть девает?
Лаборант рассмеялся.
– Извините, Сергей Николаевич. Вы как с луны свалились. Весь институт в курсе, а вам невдомек. Люди деньги лопатой гребут. Уверен: наш директор заодно с завхозом всем заправляет.
Сергей покосился на Топоркова.
– Не тяни. Колись, в чем секрет барышей?
Топорков удобно уселся в единственное кресло и ему льстило, что он знает несколько больше, чем его непосредственный начальник.
– Да всё просто, как дважды два. Валька, эти кости, новым русским по десять килограмм за доллар продаёт для собак. Со всей Москвы съезжаются. Вот и считайте. В машине три тонны отходов, а на варку бактериологических сред в неделю, уходит от силы десятая часть. Нам так не жить.
Лаборант ещё говорил что-то, но Сергей не слушал. Ему было обидно. Они с Алексеем по выходным дням вагоны разгружают на станции Москва-Сортировочная, за несчастные две сотни рублей, а тут под носом, баксы из ничего делают. Матвеев затушил сигарету об кактус, стоящий на подоконнике и засобирался домой.
В бар Охотник на Тверской улице, Сергей и Талызин прибыли в одно время. Алексей нашёл свободный столик и как всегда заказал лимонный ликер и кофе.
– Я расчёт получил. Гуляем.
Матвеев с грустным видом пожал Талызину руку.
– Привет безработным от нищих учёных.
Алексей разлил по рюмкам спиртное, стараясь успокоить Сергея.
– Да брось, всё нормально.
Матвеев улыбнулся.
– Я вот что думаю Талызин. Вся страна на продуктовых карточках сидит, кроме тех, кто всё это придумал и икру жрёт в открытую, не боясь ни бога, ни чёрта.
Талызин вспылил.
– Лирика всё это! Причём здесь страна? Я каждый день, есть пить хочу. Одеться, обуться надо. В Якутии лучше жил, чем теперь в Москве. Нужно что-то решать, Сергей и немедленно.
Матвеев допил ликёр и, понизив голос, с видом заговорщика, предложил Талызину заняться челночным бизнесом.
– Давай рванём, например, в Турцию, купим партию тряпок и продадим оптовикам на любой московской барахолке. Смотри сам, в магазинах шаром покати, продать можно что угодно. Но одному, мне это дело не осилить и начальный капитал, как не крути, нужен.
Алексей оживился и выудил из кармана полторы тысячи рублей – расчёт, полученный им в Минздраве.
– Этого хватит? А то мне жуть, как надоело мешки тягать из вагонов. Того гляди, гемморой заработаешь.
Матвеев поморщился.
– Убери. Лучше Алёнке подарок купи. Скажи, новую жизнь начинаем. Доллары вместо обоев, на стены со временем клеить будем.
В Охотнике становилось оживленней. Талызин, с завистью взглянул на соседний столик; там пировали два китайца, запивая французским коньяком дорогие разносолы.