Найти зарытую собаку
Шрифт:
– А где, дверь то?
Виктор, с растерянным видом предстал на пороге своей квартиры, в окружении чужих людей и милиционеров. Стенину популярно объяснили, пока он где-то прохлаждался, примерно час назад, прогремел взрыв, потрясший весь дом. Взрывной волной выбило входную дверь вместе с коробкой, которая влетела к Виктору в квартиру, разворотив прихожую. Следующие два часа, Стенин скупо отвечал на вопросы следователя, о возможных причинах покушения на его недвижимость. Но толку от него было мало. А когда дознаватель стал интересоваться кругом его знакомых, Виктор всё больше пожимал плечами и отмалчивался. Зато,
– Подтверждаю. Жена часто из аэропорта привозит вещи. Она у меня в турфирме работает и постоянно в разъездах. А на каких машинах: белых или серых, её подвозили, понятия не имею.
Стенину было противно. Соседи, о которых он знать не знал и ничего не ведал, оказалось, знали о его личной жизни довольно многое, если не всё.
– Хорошо.
Следователь РОВД пристально посмотрел на потерпевшего.
– Не хотите говорить о друзьях – товарищах, расскажите следствию о ваших недругах, тайных завистниках. Простите за бестактность, вашей жене не угрожали в последнее время? Может, маньяк – любовник объявился и в порыве страсти, взорвал дверь в вашей квартире.
– Что ты сказал, мент?
Слова милиционера привели Виктора в бешенство.
– Разорву! Я жене, как себе верю.
Собравшись с духом, он шагнул вперед и, ругаясь, полез с кулаками на представителя власти. Подоспевшие милиционеры оттеснили Стенина и хотели надеть на него наручники. Но всё обошлось. Следователь оказался парнем отходчивым. К тому же, он числился всего лишь стажером, проходившим преддипломную практику и, весь этот сыр бор, был ему ни к чему. Он распорядился отпустить потерпевшего. Через силу, улыбаясь, Виктор подписал протокол, обещая являться в районное отделение милиции по первому требованию. Соседи, наглядно убедившись, какой в гневе Стенин, еще до того, как служебная группа уехала, незаметно попрятались в своих квартирах. Виктор убрал мусор на лестничной площадке, кое-как навесил дверь, переоделся и направился к Белорусскому вокзалу. Через двадцать минут на метро, он прибыл на стацию Сокол и, не дожидаясь трамвая, быстрым шагом направился к дому, где проживал Матвеев. Стенин торопился. В припрыжку, вбежав в подъезд, он неожиданно упёрся в спину впереди идущего человека.
– Лыжню!
Грозно потребовал Виктор, пытаясь перепрыгнуть сразу несколько ступенек и обогнать незнакомца.
– Да, посторонись ты! Не видишь, опаздываю.
Парень, мешавший Стенину пройти, не оборачиваясь, огрызнулся.
– Не ори. Успеешь, горб сломать.
Предвкушая очередное выяснение отношений, Виктор замедлил шаг, напрягся; уверенный, последнее слово, всё равно останется за ним.
– Поговори мне ещё. Да, я…
Тут, Стенин, едва не споткнувшись, схватился за перила.
– Талызин! Мать честная! Ты, как здесь? А кто, тогда в Стамбул улетел за тряпками?
На Виктора было больно смотреть. Таким, Алексей его раньше не видел.
– Успокойся. Я, это, я. Подтяни штаны и вытри сопли. Шевели копытами. Матвеев ждёт. Там, обо всем и узнаешь.
Многое Сергею оставалось не понятным. Зачем взорвали дверь в квартире Виктора? Что это? Хулиганский поступок или чьё-то неуклюжее предупреждение? Зачем-то Талызина подставили в аэропорту. Или перепутали с кем? Нет. Здесь, что-то не так.
В течение двух часов все трое пытались найти ответы на эти вопросы. Когда Виктор выдвинул версию о происках инопланетян, Матвеев понял, пора закругляться и, подождать дальнейшее развитие событий.
На следующий день Сергей остался дома, обдумывая, как и каким способом, вывезти из Турции застрявший товар.
– Ну, кто там ещё?
Матвеев нехотя поднялся с дивана и протянул руку к звонившему телефону.
– Сергей Николаевич, постарайтесь сосредоточиться и не бросайте трубку.
Сергей вздрогнул, услышав на другом конце провода, голос бывшего завлаба.
– В чём дело, Шейнкман или, как тебя там? Я же просил, больше не звонить. Тебя сразу послать или сам дорогу найдёшь? Нельзя же быть таким настырным, в конце концов.
Лернер зло рассмеялся.
– Матвеев! Кто куда пойдёт, сейчас дело не в этом. А вот, свою голову, если не поумнеешь, тебе точно спасать придется. Бизнес твой, похоже, накрылся медным тазом. Да и у твоих подельников, вдруг, откуда не возьмись, проблемы появились. А виноват в этом, ты. Из-за своего упрямства, вся дальнейшая твоя жизнь – без перспективна; более того – уголовно наказуема.
Сергей до поры отмалчивался, пытаясь выделить из словесного поноса, доносившегося из трубки, самое главное: все, что касалось бизнеса и его друзей.
– Вы меня слушайте, Сергей Николаевич?
У меня также имеются все основания утверждать, что вы напрямую причастны к убийству лаборанта Топоркова. А доказательства – дело наживное.
После такого заявления завлаба и еле сдерживая себя, Матвеев желал одного: разыскать Лернера, взять его за шиворот и доставить к Кирсанову или Платонову. Пусть сами разбираются, откуда ветер дует. Но в то же время, Сергей не понимал, по какой причине бывший завлаб роет под него со всех сторон и, существует ли возможность без лишнего шума, утрясти накопившиеся за последние дни проблемы.
– Знаешь, Матвеев. Есть у меня к тебе серьезное предложение, но не по телефону.
Лернер, словно уловив мысли Сергея, перешел к делу.
– Нужно встретиться. Желательно сегодня.
Сергей задумался. В принципе, он ничего не теряет. Если удастся записать разговор с Лернером на диктофон, кто знает, как всё обернется.
– Через час, на Новом Арбате. От ресторана Прага пройдешь вперед, слева найдешь пивной бар.
Матвеев положил трубку. Место, которое он выбрал для встречи, было многолюдным и давало возможность, оставаться в безопасности, при любых обстоятельствах.
В условленное время, Сергей и Лернер расположились за одним столиком в пивном баре Валдай на Новом Арбате. Матвеев пригубил пиво и, стараясь не смотреть завлабу в лицо, незаметно включил диктофон. Казалось, Лернер не заметил ничего подозрительного, сосредоточившись на ячменном напитке. Он взахлёб поглощал пиво, но как-то не по-людски, словно озирающаяся битая собака, которая ворует из чужой миски и, поджав хвост, ожидает удара палкой по спине. Насытившись, Лернер, наконец, вспомнил о Матвееве.