Назад в СССР: демон бокса 2
Шрифт:
— Бони Эм — европейцы. Что же… Я не вправе принимать окончательное решение, но с большой уверенностью прогнозирую, что правительство США с пониманием отнесётся к вашей просьбе. Вы материально нуждаетесь?
— Ничуть, сэр. На первое время имеем некоторое количество наличных, а далее рассчитываю на контракт с промоутером. Вы смотрели матч СССР-США восемьдесят первого года? Я победил американского супертяжа нокаутом. Мне несколько визиток сунули — готовы меня провести на профессиональный ринг. Наконец, по пути в США мне удалось освободить захваченный террористами самолёт с сенатором Вэнсом на борту,
— Я голосовал за демократов, — белозубо улыбнулся дипломат. — Работающий на правительство США вправе поддерживать любую партию.
— В СССР тоже. Служишь в госсекторе — поддерживай любую партию. Тем более, она всего одна — Коммунистическая партия Советского Союза.
Брови афродипломата взлетели вверх, потом он засмеялся — шутка прошла.
Разумеется, эта короткая беседа была далеко не последней. Нас развели и допрашивали поодиночке, Кима — с переводчиком. Меня отдельно пытал ЦРУшник, ему довольно много рассказал про Балашиху, завоёвывая доверие.
К вечеру был готов приговор, напоминающий финал мультика про Чебурашку и крокодила Гену: мы принимаем вас в отряд, хоть вы скворечники не сделали. То есть пропускаем в резиденты самой-самой страны на свете. Вырисовалась и перспектива. Афродипломат отобрал наши паспорта, пообещав обеспечить в них австрийские и американские визы. Обоих временно разместили на территории посольства, пока не требуя никаких обличающих совок интервью, поскольку ещё не покинули социалистическую землю.
Только в Вене я смог позвонить домой.
— Значит, ты всё же решился…
— Решился ещё в Союзе. Оформлю вид на жительство в США, это быстро, и немедленно вышлю вызов. Я напряг одного высокого человека… Словом, документы на выезд тебе оформят без проволочек, не так, как нам делали Югославию. За камином чёрная металлическая коробка. Открой. Хватит и на жизнь в СССР, и на дорогу до США. Потом выберем, в какой части мира нам удобнее жить. Хочешь Лазурный берег Франции? Карибские острова?
— Я хочу, чтоб ты был с семьёй…
— В СССР, пока он не рухнул, это невозможно. Сейчас ты лети ко мне. А дальше будем перемещаться и выбирать где лучше.
— Это ты всегда выбираешь…
— Как Маша?
— Ждёт папу. Спрашивает каждый час. Звони!
Не ободрила. Я пересчитал оставшиеся марки, истратил их на газировку и пошёл к Киму, ожидавшему у такси в аэропорт. В ожидании рейса набрал офис сенатора. Ответил женский и очень знакомый голос.
— Джей! Рад тебя слышать. Это Валерий Матюшевич из Советского Союза. Помнишь весёлый перелёт в Лондон?
— Валери… Мой Бог! Где ты?
— В аэропорту. Жду рейса Вена-Нью-Йорк. Сбежал и запросил в американском посольстве политическое убежище. Сенатор обещал поддержку, пока не растаяла его благодарность. Ну и тебя рад услышать, при случае — увидеть.
— Секунду… Ты — суперчемпион и одновременно политический невозвращенец? Грейт! Одно совместное выступление Венса по Си-Эн-Эн, и ты — в шоколаде. Когда прибывает твой рейс? Сразу пересаживайся в самолёт до Ди-Си. Встречу, размещу близ Вашингтона. Я ведь помню, чем тебе обязана…
— Не стоит благодарности. Со мной, кстати, тренер. Найдётся для него палатка и спальный мешок?
—
— Взревнует, нет? Лечу!
Полёт с одной промежуточной посадкой прошёл без осложнений и приключений, даже без турбулентности, пересадка тоже, в Вашингтоне Джей, сопровождавшая босса, прорвалась прямо к трапу на лётное поле.
Вышло замечательно, кроме одного — Вика с Машей остались в Минске. И это «но» испортило всю малину.
Госдеп не снял сливки с моего побега, зато Венс оторвался по полной. Светили софиты, стрекотали камеры, изощрялись в остроумии интервьюеры, я отвечал на вопросы, старательно не выпрыгивая за рамки, установленные парнями с чистыми руками и холодным сердцем… или как-то у орлят Дзержинского иначе. О них начал думать как об отрезанном ломте, хоть, на самом деле, мне сохранено капитанское звание, пусть — в тайне, придёт срок, вырасту до майора, и где-то накапливается денежное содержание за годы спецкомандировки, оно, правда, скоро рассыплется в труху как весь СССР и его денежная система.
— У вас осталась в СССР семья? — первый человечный вопрос задал британец из Би-Би-Си.
— Увы — да. Не смог вывезти жену и двухлетнюю дочь. Пользуясь этой сценой, заклинаю власти США быстрее оформить мне пребывание, чтоб мог отправить вызов в СССР. Молюсь, чтоб он попал на стол порядочному офицеру КГБ, и тот не препятствовал отъезду. Виктория! Мария! Я люблю вас! Кричу с другого континента и надеюсь: вы услышите! Приезжайте! Свободный мир ждёт вас!
Дальше посыпалось всяко-разное о боксёрской карьере, отвечал уклончиво: конкретных планов нет, открыт к любым разумным предложениям, надеюсь сразиться с сильнейшими тяжеловесами-профессионалами США и всего мира как сильнейший любитель планеты. Но пока нет ничего важнее, чем обеспечить переезд семьи.
Три дня я прожил у Джей, успев сделать очень многое. Главное, мы с Кимом избавились от наличности, положив её в банк. У сообщника по побегу вышло более двухсот тысяч долларов, у меня в районе четырёхсот тысяч. Помощница сенатора, сопровождавшая нас в банк, цифр не видела, зато узрела, как два эмигранта на глазах невозмутимого представителя банка резали и потрошили боксёрские перчатки, извлекая перевязанные стопки денег.
В двадцать первом веке нас бы замела полиция, и очень сложно было бы доказать, что пачки мятых купюр с рожами американских президентов добыты не оборотом наркотиков. В восемьдесят четвёртом ничего подобного не произошло. Мы с Кимом получили по чековой книжке. После чего Джей сама отвезла его в Балтимор, в лучшую больницу соседнего штата на обследование.
Грин-карту я получил на пятый день с прибытия в столицу, срок невероятный даже для ненаучной фантастики. Сенатор Вэнс в память о полёте на Ил-62, а также в благодарность за пиар-акцию на пресс-конференции, сделал физически невозможное. А потом ещё переправил вызов Виктории через Госдеп, минуя почту.
Мы расстались с сенатором, я полетел в Лос-Анджелес — готовиться к первому бою на профессиональной арене. Кима оставил на Восточном побережье, навестив перед вылетом в больнице.
— Подремонтируешься — прилетай. Будешь секундировать мне против профи.