Назад в СССР: демон бокса 2
Шрифт:
Ты мне достаточно оставил, хватит на многие годы, да и родители помогают — твои и мои. В материальном плане не пропаду, детей подниму, денег не нужно. Меня только волнует судьба дома. Для власти ты — преступник, изменник. Уверена, в ближайшие месяцы дом захотят обратить в доход государства. А детям куда лучше в Ждановичах, чем на Пулихова. Моя просьба, ради детей: пришли апостилированную дарственную. Или доверенность на кого-то из нас, чтоб дом переписать на меня. Вряд ли тебе он понадобится.
И последняя просьба. Закончим с домом,
В этот день я забил на тренировку. Тренер будет вопить, промоутер ссать серной кислотой, ну и хрен на них. Поехал к океану и тупо смотрел на волны. Ночью долго не мог уснуть, наконец, позвонил Стасу. У них примерно девять вечера.
— О, америкэн бой! Ждал, что ты позвонишь. Но у великих людей великие дела?
— Вика прислала письмо с просьбой о разводе.
— Ну да. Именно это я бы тебе и сказал. Но твой московский адвокат, помогавший делать Вике документы на выезд, не сообщил, как тебя найти. Мол — адвокатская тайна, клиент не уполномочил.
Мог сам подсмотреть в бумажках: в приглашении указаны и мой текущий адрес в Калифорнии, и домашний телефон, и даже телефон конторы промоутера на случай, если буду в отъезде.
Я не стал объяснять Стасу, что юридическая консультация того «адвоката» находится на площади Дзержинского и называется конторой глубинного бурения, в простонародье — КГБ.
— Что с ней произошло?
— Понятия не имею. Первый месяц суетилась, сама звонила, мол — как там? А всё по маслу. Обычно, сам знаешь, вызывают в твою бывшую фирму, устраивают форменный допрос, стращают: папа потеряет должность в ВИЗРУ. Ничего подобного! Ушлый тип тот твой знакомый.
Я постарался увести разговор в сторону. Господа из ФБР, если слушают стасов трёп, запросто заподозрят, что столь лояльное отношение к моей пока ещё супруге — неспроста.
— Гоша вокруг неё крутится?
— Да, видел раз, когда приезжал к вам в Ждановичи. Он там гостил. Не знаю подробностей, но его вроде комиссовали из армии по болезни. Не пьёт вообще! Закодировался что ли? Не, ты не думай, каких-то шашней у него с Викой не может быть, она уже с нормальным таким животом. Богатырь у вас растёт. Прости, у неё растёт.
Дальше можно мысль не развивать. Протрезвевший Гоша — он и есть тот добрый молодой человек, что примет Вику с двумя моими детьми.
— Валера!
— Да?
— Как там Ким поживает?
— Похоронил его в августе. Неоперабельный рак, метастазы по всему организму. Уже было не спасти.
— Йёпс-с-с…
— Такие дела, дружище. Все мы смертны. Даже мы с тобой, хоть пока ещё очень молодые. Не знаешь, у корейцев сорок дней отмечают как у православных?
— Понятия не имею. Ким вообще ни в каких богов не верил.
— Правильно делал. Стас! Я — не бог, и мне верить можно. Так вот, через пару-тройку лет поездка в Штаты не
— Ого! Ты уже и там — весь из себя?
— Нет. Через десять дней первый бой против профессионала. Полтора-два года уйдёт, чтоб отдубасить второй эшелон и выйти в претенденты на матч защиты чемпионского пояса. Ну, это когда дерёшься с чемпионом мира и если победишь — чемпионство твоё. Поэтому катаюсь на старом «форде» семьдесят девятого года и живу в съёмной квартире. Дом мне не нужен, раз без семьи.
— О! Да ты крепко на пессимизме. С таким настроем идти в бой нельзя.
— Тут ты прав. Если вымещу всю злость на том негритёнке, его унесут вперёд ногами в негритянский рай. А я — не расист, я — пацифист, за всё хорошее против всего плохого.
— Скажешь тоже…
— Скажу. Но каждое слово доллар стоит. Перезвоню как-нибудь из Европы, оттуда, говорят, дешевле. Чао!
— Чао…
Не выспался, но принял для себя несколько важных решений.
Отказаться от дома? Откажусь, но не в пользу неверной жены. Отдам его Машеньке. Значит, нужна доверенность… Знаю, на кого — на ма. В доверенности укажу, что в договоре дарения необходим запрет на отчуждение недвижимости законным представителем до достижения Марией Валерьевной возраста полной гражданской дееспособности, а сам дом до этого времени предназначается исключительно для проживания самой Маши, её брата/сестры и матери, без права вселения иных лиц. Это на случай, если Гоша за мой счёт захочет улучшить жилищные условия.
Не верю завязавшим алкоголикам. Либо у них сносит крышу на фоне нарушения обмена веществ, организм слишком привык к этиловому спирту, либо срываются и уходят в запой.
И такое чмо будет ошиваться около Вики, Маши, моего сына? Но ничего не могу поделать.
Следующий звонок был в Грузию, за эту ночь телефонная компания поднимет на мне десятки долларов. Плевать.
— Резо! Гамарджоба, генацвале!
— Вах, Валерий! Как ты там? В загнывающем капытализме?
— Не поверишь, до какой степени комфортно тут загнивать. Скоро границы откроют, а я уверен — так тому и быть, приглашаю, дорогой! Виза, оплата дороги, всё за мой счёт. Тут такие девушки-негритяночки, пальчики оближешь.
— Ты же женат, да? Её выпустыли?
— Выпустили. Но она не захотела ехать в США. Требует развод.
— Вай-вай-вай, какой глупый и избалованный женщин! На Кавказе нэ такые.
— Верю, дорогой. Наверно, это была ошибка, которую суждено совершить.
— Так пашли её к чорту!
— Уже. Но есть загвоздка. С ней осталась дочка Маша, два с половиной года. И скоро родится второй ребёнок. А переводить деньги из США…
— Палучат по смэшному афыцыальному курсу. Понял тебя, брат. Но мандарины — твои!