Назад в юность два
Шрифт:
Андропов, посмотрел на Брежнева и сказал:
– Я присоединяюсь к вашему мнению Леонид Ильич.
Устинов, с кислым выражением лица развел руками:
– Ну, что же товарищи, раз большинство так решило, я тоже за, но ведь уже почти все готово, даже Бобрак Кармаль улетел в Ташкент.
– Как улетел, так и обратно прилетит.- Ответил Брежнев.
Суслов, снял очки и долго и аккуратно протирал их специальной тряпочкой и потом сказал:
– Товарищи, мне не нравится, что такой человек, как Амин, способный убить своего учителя и товарища по партии стоит у власти, но если смотреть на это с точки целесообразности, то я соглашусь с вами. Надеюсь,
– Итак, голосуем. Ну что же все принято единогласно. Дмитрий Федорович, решение принято, так, что будь любезны, приступайте к его выполнению. Андрей Андреевич вы тоже начинайте готовить визит Амина в Москву и проработку дополнений к договору о дружбе и взаимопомощи с Афганистаном. А, также учитывая международный резонанс такого дополнений, необходимо готовить разъяснения для посольств, известных стран, которые обязательно потребуют их у нас.
В конце декабря, достав из почтового ящика "Советскую Россию", на первой полосе я увидел новость о предстоящем визите Хафизуллы Амина в Советский Союз.
– Получилось, получилось.- Радостно звенело в голове. Это был по настоящему первый мой успех в изменении будущего. Было очень сложно при редких встречах с членами Политбюро что-то планировать, даже с Леонидом Ильичом с которым я встречался чаще, нельзя было начинать разговоры на интересующие меня темы, всегда существовала опасность, что они будут записаны, и аналитики просчитают, что не так просто Андреев ведет такие беседы. Поэтому на такой эффект от моей последней встречи с Брежневым я даже не рассчитывал. Прежние мои достижения в плане внушение ему отвращения к приему снотворных и седативных препаратов и в сравнение не шли с этим достижением.
Как же я теперь проклинал, себя за то, что почти ничего не помню из дат предстоящих событий. Чернобыль, землетрясение в Спитаке, даже даты этих страшных катаклизмов остались в моей памяти весьма неточно. Это сейчас я практически ничего не забываю, моя память благодаря тренировкам, стала почти фотографической, а вот события прошлой жизни, уже видятся совсем не так ясно.
Но в любом случае, я уже давно решил для себя, буду жить и получать от жизни все, что не получил от нее в прошлый раз. А будущее, если появится шанс на его изменение, я его постараюсь использовать, если же его не будет, то специально лезть в дела руководителей партии и государства, привлекать к себе ненужное внимание не буду ни при каких обстоятельствах.
А сейчас, читая в коридоре газету, окончательно осознал:
– Ведь все мои размышления уже не стоят почти ничего. Я собственно уже так изменил все, что мои знание о будущем, которого уже никогда не будет, практически бесполезны. Брежнев сейчас хоть и очень больной, но совсем не та развалина, которую я помню по прошлому. Андропов, благодаря моим беседам с ним, почти другой человек
Два года назад мне удалось внушить Брежневу, когда он начал перебирать при мне кандидатуры в секретари ЦК, что Горбачев на это место не очень подходит. Егор Лигачев, будет в ЦК уже в следующем году.
Но что делать дальше, мои возможности крайне ограничены, может мне просто заниматься медициной? Но когда я вспоминал пьяного Борьку на трибуне, обещающего лечь на рельсы, если народ не будет жить лучше,
Простоял я в коридоре, почти двадцать минут, пока обеспокоенная жена не выглянула в коридор и не закричала:
– Сережа, ну что ты там застрял, на работу пора, а ты все с газетой расстаться не можешь.
Я вздохнул и пошел домой.
Новый 1980 год наша страна праздновала спокойно. Все сидели у телевизоров и слушали поздравления с новым годом. Поздравление произнес Леонид Ильич, говорил он его почти без бумажки, и внятным голосом, что я тоже не преминул отнести к своим заслугам. Афганистана пока в нашей истории не было.
Я сидел в своем кабинете и писал консультационные записи в историях болезни, когда ко мне постучались, и после приглашения в кабинет зашла женщина. Это была Ирка Аронова. Шестнадцать лет лежало между нами, но я узнал ее сразу. Сейчас она из девочки с тонкой талией и жестким взглядом превратилась в роскошную женщину, понимающую, какое впечатление она производит на мужчин. Те черточки властолюбия и нетерпимости, которые были едва заметны на первом курсе, сейчас цвели пышным цветом.
– Сережа, я так рада тебя видеть. Столько лет прошло. Я смотрю, ты меня узнал?
Я внутренне улыбаясь про себя и думая:
– Какая прелюдия! Интересно, что ее привело ко мне?- Произнес:
– Ира, я очень рад тебя видеть, А лет прошло немало. Ты стала такая красавица, к тебе даже подойти страшно.
– Сережа, я ведь даже не подозревала, что ты работаешь здесь. Нет, я знала, что есть известный врач Андреев, но у меня и мысли не было, что это ты, конечно, еще с тех времен знала, что ты далеко пойдешь, но чтобы так!
Несколько дней назад разговаривала с подругой, которая работает в вашей больнице, и та сказала, что ты учился в Энске, и только тут до меня дошло, кто такой профессор Андреев.
Слово профессор она произнесла с такой неприкрытой завистью, что мне стало неудобно.
– Ира, ну что же ты стоишь, присаживайся, рассказывай, как ты живешь, чем занимаешься, как твои родители?
– Да что рассказывать, была замужем, неудачно, сейчас живу с родителями. Они несколько лет жили в Армении, отец там работал также корреспондентом "Правды". Сейчас они снова в Москве, собственно из-за них я и здесь. Я знаю, что у тебя хорошо поставлено хирургическое лечение стенокардии. Я посмотрела статистику, имею доступ, так вот у вас самый малый процент осложнений. У меня к тебе большая просьба - посмотри моего отца, мне кажется, что ему показано стентирование. Ты же в этом впереди планеты всей. О ваших стентах во всех медицинских журналах пишут. Наверно по заграницам катаешься на симпозиумы и съезды.
Увы, по заграницам кататься мне, как раз совершенно не было времени. А стентирование, это только так кажется, что просто. А форма стентов, а материалы, катетеры, а, сколько копьев было сломано в битве за коронарографию. Почти восемь лет непрерывного труда заняло освоение этого метода. Но я точно знал, что опередил свое время на несколько лет и сейчас приоритет в этом виде лечения принадлежал нашей стране.
– Ира, но он же наблюдается в нашей системе, он ведь и так бы попал к нам.
– Понимаешь, он такой человек, к своему здоровью всегда наплевательски относился. Я сколько ему говорила, чтобы вовремя обследовался и лечился, но бесполезно. Зато сейчас стенокардия такая, что ходить не может. И ведь не соглашается на больницу.