Назад в юность
Шрифт:
– Кто-нибудь Павла Сергеевича видел?
Женя с Любой переглянулись и синхронно пожали плечами.
– Так, с этим уродом все ясно. Опять где-то наклюкался, но уж это ему так не пройдет. Что же делать?.. – рассуждал он вслух. – Анестезиолога вторым не взять, гинеколог срочно уехала в район на роды, наш Витя в отпуске…
Тут его задумчивый взгляд упал на меня.
– Послушай-ка, паренек. Ты ведь сын Дарьи Васильевны, я слышал, хирургом стать мечтаешь. Не испугаешься постоять на операции вторым номером, подержать крючки?
«Я? Испугаюсь? Да я ни о чем другом и не мечтаю, кроме
– Конечно, не испугаюсь.
– О стерильности представление имеешь?
– Без проблем.
– Ого, вот это уверенность. Ну тогда вперед, а я проконтролирую все этапы.
По мере того как я вымыл руки щеткой, ловко закрыв локтем ручку крана, обрабатывал их раствором диацида, брови у хирурга поднимались все выше и выше.
– Слушай, парень, я тебя вроде здесь раньше не наблюдал. Где ты это все увидел?
– Книжки умные читал, Анатолий Григорьевич.
Пока мы таким образом общались, в операционную спустился анестезиолог. Увидев меня готовящимся к операции, он посмотрел на хирурга и спросил:
– Толя, ты здоров ли – пацана берешь вторым номером?
– А ты, Миша, можешь предложить другой вариант? Еще немного – и перитонит у мужика в полный рост пойдет. Где я тебе второго хирурга найду? А этот гад спит себе сладким сном.
– Ну смотри, ты главный, тебе и ответ держать.
– Ладно, где наша не пропадала.
Я с удовольствием смотрел на их открытые рты, когда ловко всунул ладони в резиновые перчатки, поданные Женей. Мужики переглянулись и удивленно пожали плечами.
– А парень-то непрост, – наконец высказал свое мнение анестезиолог.
Операция прошла достаточно успешно. Я вовремя без подсказок перемещал крючки, прижимал корнцангом швы, и в течение трех часов мы закруглились. Больного сняли со стола и повезли в послеоперационное отделение, когда в операционную, шатаясь, зашел Павел Сергеевич.
– А вот и я, готов к труду и обороне, – провозгласил он.
– А не пошел бы ты, Пашенька, куда подальше? – ласково сказал Анатолий Григорьевич. – Да так, чтобы я тебя больше не видел. На сегодняшнее дежурство у меня напарник есть.
Пока мы переодевались, Пашенька действительно куда-то испарился. Анатолий Григорьевич пошел продолжать работу над своей диссертацией, о которой они во время операции переговаривались с анестезиологом Михаилом Абрамовичем. Ну а я вместе с Любашей начал намывать операционную.
В это время в хирургической ординаторской состоялся значимый для меня разговор. Михаилу Абрамовичу временно делать было нечего, и он пришел поболтать со своим приятелем, уже без свидетелей. Когда он зашел, Анатолий Григорьевич сидел за столом и рвал уже второй лист бумаги.
– Что рвем? – индифферентно спросил Михаил.
– Да вот сочиняю докладную на этого козла, достал уже совсем.
– А я бы на твоем месте не спешил этого делать. Ты же знаешь, что его маман с нашим главным в хороших отношениях. А ты с кем сегодня оперировал, с пацаном? Да тебе первому скажут, что сам был пьяный и ни черта не соображал, что такое учудил. И можешь не оправдываться. Знаешь ведь – чем
– Согласен, такого я еще не видел. Да я в его возрасте, кроме футбола и щупанья девок, ничем не занимался. А тут пашет как взрослый.
– Ну и привлекай его к работе. Только не вторым хирургом, а так, сбоку постоять, может, подержать что, подать. Ну ладно, Толя, у тебя, наверное, где-нибудь коньячок припрятан. Что мы, хуже Пашки? Скоро уже меняться будем, Витюня уже дома, я ему звонил, давай по рюмахену махнем.
В шесть часов вечера я, намотавшись до упора, побрел домой. Все-таки пятнадцатилетний возраст – не самое время для таких нагрузок.
Когда я зашел в квартиру, по маминому виду понял – ей уже все известно. Доброжелателей в больнице хватало.
– Та-ак, ну-ка пойдем побеседуем.
– О чем, мама?
– Как о чем? О твоей работе хирургом.
– Мама, ну а что я, по-твоему, должен был делать? Второго хирурга нет, у больного прободная язва, сама знаешь, что это такое. И потом, как я мог отказаться?
– Конечно, мужики есть мужики, рискуют, не думая о последствиях, но могли ведь что-нибудь предпринять.
– Ага, предпринять в воскресенье. Кого и где искать? Половина по гостям, половина еще где-нибудь.
– Ну ладно, операция прошла хорошо, и это радует. Не страшно было?
– Нет, мне очень понравилось. Хочу тоже так работать.
– Думаю, что на ближайший год вряд ли найдется еще один такой Анатолий Григорьевич, чтобы взять тебя в ассистенты. Поэтому готовься как следует мыть полы.
Полетели однообразные дни учебы и работы. В первое время я прилично уставал, но затем втянулся в этот режим: учеба, работа, тренировки. Но вот пребывание в школе меня тяготило все больше. Мне было неинтересно обсуждать с одноклассниками мелкие, практически детские вопросы. Надоело провожать Аню. К тому же она все больше строила из себя недотрогу и ходила с гордым видом по школе: как же, ее провожают и носят портфель почти каждый день.
Я с ужасом думал, что не смогу выдержать еще два года школы и надо что-то предпринять.
И вот меня осенило: а не попробовать ли мне сдать экзамены экстерном за десять классов и поступать в этом году в Военно-медицинскую академию? Ведь все равно, когда ее закончу, уже достигну двадцати лет: мне вполне могут присвоить офицерское звание и отправить на службу в войска. Но еще практически каждый день думал о том, что я могу сделать, чтобы моя страна не развалилась, как это случилось в моей прошлой жизни. Думал о том, каким образом могу повлиять на власть имущих, чтобы они действовали в нужном направлении.