Назад в юность
Шрифт:
Не знаю, какие уж аргументы привел Максимов в беседе с командованием полка, но наших запевал оставили в части. Правда, предупредили, что еще один прокол – и парни могут забыть о высшем образовании.
Тут как раз подоспела лекция нашего замполита о пользе мата в повышении боеспособности подразделений во время военных действий.
В зале клуба сидели примерно сто человек. Это были мы и ленинградцы; личный состав полка, по-видимому уже не раз выслушивавший эти наставления, отсутствовал.
И вот за трибуну, стоявшую на сцене, встал замполит:
– Товарищи
Вот это я понимаю – политработа! Рядом со мной сидел очень интеллигентный парень из потомственной семьи врачей. Он недоумевающим взглядом следил за замполитом.
– Сергей, как думаешь, все, что он говорит, – это правда? Неужели так все завязано на мате? – спросил он меня недоверчиво.
– Слушай, Миша, я уже и не знаю, но, наверное, что-то в этом есть, – ответил я.
Вскоре после освоения материальной части и зубрежки уставов мы приняли присягу, так что я уже дважды клялся на верность Советскому Союзу. Учеба между тем продолжалась, и пиком наших мучений стали небольшие учения, во время которых мы должны были развернуть медико-санитарный батальон. После этого интенсивность занятий пошла на убыль, и мы большую часть времени готовились к сдаче экзамена по военно-медицинской подготовке.
По взводу гулял слух, что уже запланированы крайние, которые не смогут сдать этот экзамен, и назывались даже конкретные фамилии. Но все закончилось благополучно. И теперь все мы могли рассчитывать на звание лейтенанта медицинской службы, которым когда-то я уже был.
Контроль над нами настолько ослаб, что я даже смог наконец сходить на речку и половить хариусов, из которых мы потом со старшиной Вадимом сварили уху, после отбоя запив ее медицинским спиртом, который мне так и не пригодился.
И вот настал знаменательный день отъезда. Помня о предыдущем рейсе, я собрал в своем купе немногих непьющих парней и сообщил, что нам придется внимательно смотреть за нашими особо буйными товарищами: те уже предвкушали ночную пьянку.
Наше путешествие протекало достаточно спокойно. В моем купе было тихо. Я лежал на койке и наблюдал за игрой в карты своих попутчиков. Неожиданно к нам зашел один из студентов, вид он имел бледный и взволнованный.
– Слушай, Андреев, тут такое дело. За нами
– Валера, а кто тебя просил с ним драться? Ну повыступал бы он и ушел. Вот теперь собирайся, и пойдем разговаривать с морпехами, – высказывал я этому придурку, переодеваясь в форму старшины.
По дороге в соседний вагон я реквизировал у провинившегося купе все водочные запасы.
Когда мы зашли в соседний вагон, это было что-то. Затянутые сизым табачным дымом купе, шум и гам. Слышались крики:
– Пойдем, надо этих гражданских по полной отоварить, чтобы знали, как на дедов прыгать!
Я прошел несколько купе и все-таки обнаружил место, где сидели три старших сержанта. У них было поспокойней, и пили они из маленьких граненых стаканчиков, видимо, кто-то постарался к дембелю. Но вот с водкой у них не очень: на столе сиротливо стояла одна, немного недопитая бутылка.
Я подошел к столу и со словами:
– От нашего вагона вашему, – поставил на стол три бутылки.
Сержанты пьяными глазами посмотрели на меня:
– А что ты, старшина, такой добрый? Мы про таких добряков у сапогов раньше не слышали.
– Слушай, моряки, мы со сборов едем. Тут ваш паренек с нашим один на один перемахнулись, так вот мы за своего прощения просим. И вот он тоже пришел со мной, извиниться хочет.
– И что этот хмырь – нашему морпеху морду начистил?! – с удивлением завопили сержанты.
– Да вот как-то так получилось.
Один из сержантов выскочил в коридор, и я услышал его мощный голос:
– Эй, деды! Кому там из наших морду начистили?
Спустя несколько минут в проеме купе появился морячок не очень высокого роста. Когда он увидел Валеру, его лицо, украшенное фингалом, радостно осветилось:
– Ага, сам явился, ну сейчас мы тебя отрихтуем!
– Погоди-погоди, Гена, – веско произнес сержант. – Расскажи лучше, как это гражданский уделал морского пехотинца?
Лицо морячка сразу сделалось пунцовым, и он замямлил:
– Да вот, ребята, он как-то неожиданно дал мне в глаз, я даже среагировать не успел.
Настроение у моряков резко сменилось. Видимо, драться в поезде особого желания ни у кого не было. Но мое желание приехать домой трезвым так и не сбылось, потому что пришлось до Энска пить водку в компании трех морпехов.
Прибрел домой я лишь в полпятого утра. Аня, знавшая, что я приеду ночью мурманским поездом, похоже, не ложилась и сразу открыла дверь. Я зашел в коридор и рухнул на пол.
Проснулся я, когда солнце уже ярко освещало комнату. Я лежал раздетый на кровати, моя жена сидела рядом и разглядывала мое лицо.
– Аня, что с тобой? Что ты во мне ищешь?
– Да вот смотрю, какие следы оставляет после себя длительное употребление спиртного, – улыбнулась она.
– А кто меня уложил в кровать?