Наживка для фотографа
Шрифт:
Васька включил магнитолу, и джазовая импровизация, несравненная Summertime Гершвина разлилась по салону. Теперь, в исполнении Луи Армстронга, она звучала совсем иначе, чем из уст Дженни Джоплин (или, как называли ее старые хиппари на Горбушке, Жени Ж…пиной).
— Боже, под эту музыку я впервые поцеловалась с Кшиштофом, — вздохнула Агнешка. — Как давно это было! Кшись понимал, что музыкальная классика мне, деревенской девчонке, вряд ли понравится, и начал меня образовывать с джаза. О, великое искусство импровизации! Не люблю ничего застывшего, мертвого, бесспорного!
— А, понимаю! Мадам, наверное,
— Как вы догадались? — изумилась Агнешка.
— Ну, это нетрудно, — самодовольно усмехнулся фотограф. — Во-первых, вам свойственна двойственность. В вас словно борются два разных человека. А теперь, когда вы впустили меня в свои воспоминания и рассказали про свою юность, я понял, кто они: это простая деревенская девчонка и дама из высшего общества. Но, по моим наблюдениям, обычно в вас одерживает верх отважная девушка без предрассудков, ведь правда?
— Вы слишком много себе позволяете, пан Базиль! — вспылила Агнешка. — Я не давала повода со мной фамильярничать. То, что я позволила себя похитить, ни о чем еще не говорит. Но вы не сказали, что значит «во-вторых»…
— Во-вторых, вас тронула эта томная музыка, посвященная лету. Вот я и подумал, что вы родились летом.
— А вы проницательны, — кокетливо рассмеялась Агнешка и шутливо потрепала Ваську по затылку. — Не такой уж вы медведь! Мой маленький рыжий лисенок!
— Хотите увидеть медведей в центре Москвы? — подхватил Василий игру.
— Конечно, — объявила Агнешка, — но предупреждаю: для зоопарка я слишком устала.
Однако Василий, постояв, как водится, в пробках на Ленинградке и Тверской, не свернул на Садовое кольцо, чтобы ехать на площадь Восстания, а оттуда в зоопарк. Ничуть не бывало! Он с форсом помчал ее по Тверской и подкатил прямо к Манежной площади. Откуда уже хорошо просматривался знакомый Агнешке по теленовостям и фотографиям Московский Кремль.
Выйдя из машины, Василий и Агнешка с Мрожеком на руках двинули в сторону фонтанов. Когда вся троица достигла рва, Агнешка не смогла сдержать удивления:
— Матка Боска, это что еще за соцреализм?
Рядом с всемирно известными историческими памятниками поселились во рву, наполненном водой, белочки и бурые мишки, словно сбежавшие из детского парка в провинциальном городке.
Васька, как истинный фотограф, с удовольствием поймал выражение изумления на лице Агнешки.
— Москва — город контрастов, — поучительно сказал он. — Что там какие-то мишки, вы еще Петра не видели! Рядом с ним эти косолапые мишки как мышки! Говорят, у скульптора есть идея и покруче: подвесить Царь-колокол под дугой у русской тройки. Как колокольчик! Ну ладно, шучу, — добродушно признался он, когда Агнешка потеряла от изумления дар речи.
Он заставил Агнешку работать, как настоящую фотомодель, и это ей неожиданно понравилось. Все-таки развлечение в череде скучных будней. Так же девушки с Рублевки любят порой покрасоваться на обложках глянцевых журналов или исполнить стриптиз по телевизору. Дама с собачкой ела мороженое на фоне московских роллеров, которые пролетали мимо нее с бешеной скоростью. Кидала монетку в фонтан, пила кофе в открытом кафе. И, странное дело, эта летняя прогулка нравилась Агнешке все больше и больше. Она чувствовала себя принцессой из фильма «Римские каникулы», а точнее — очаровательной Одри Хепбёрн. Василий был сама предупредительность: без конца развлекал ее московскими байками, угощал блинами, дурашливо брызгал на Мрожека водой из фонтана, чтобы песика не хватил солнечный удар. Все это так контрастировало с последними годами ее замужества, когда Кшиштоф ушел с головой в искусство, а ей приходилось все решать и делать самой, что Агнешка растаяла.
Улучив момент, чтобы вопрос не прозвучал совсем уж нарочито, она спросила как бы невзначай:
— А пан Вашек женат?
Васька пожал плечами и честно признался:
— Факультативно.
— То есть как это? — не поняла любопытная полька.
— Ну, отдельно жена, а отдельно — мои проблемы, до которых ей нет никакого дела.
— А что за проблемы, я могу спросить? — поинтересовалась Агнешка, стараясь выглядеть как можно равнодушнее.
— Русская мафия, — рубанул Васька и лукаво уставился на заграничную дамочку. Мол, шутка, пани Микульская. Такой вот чисто репортерский прикол для слабонервных дамочек.
Но Агнешку не так-то легко было провести. После первой неудачи с дальнобойщиком она заставила себя научиться разбираться в мужчинах. Этот простецкий с виду «медведь» явно не шутил. Какие уж тут к черту шутки! Когда он курил сигарету за сигаретой и постоянно оглядывался по сторонам, будто искал кого-то. Однако вопреки логике Агнешка не испугалась и не возмутилась. Напротив, ее кураж внезапно усилился, она ощутила прилив такого веселого отчаяния, что сама могла бы сейчас сразиться с целым взводом бандитов или даже милиционеров-оборотней. Почувствовав настроение хозяйки, Мрожек вдруг приподнялся на задние лапки и так свирепо тявкнул на бомжа, устроившегося на парапете с бутылкой, словно был не йоркширским, а огромным черным терьером.
Да, о такой удаче Агнешка и мечтать не могла. Русский медведь, русская мафия, русский роман… Ее ангел-хранитель, ее святая Агнесса снова заботилась о том, чтобы подопечная не слишком скучала…
— Теперь вы можете рассказать мне все, — сказала она Ваське спокойно, будто речь шла о памятниках архитектуры, в изобилии стоявших вокруг. — Считайте, что судьба дает вам сегодня последний шанс…
Ленка вышла из душа и рухнула на кровать, которая уже была кем-то заботливо застелена. Она пыталась как-то выстроить в памяти последние события, подумать об Антоне, о Леле, но картины последних дней наползали одна на другую, словно кадры в «кино не для всех». Когда Антон наконец появился в дверном проеме, девушка крепко спала, разметав по подушке короткие рыжие волосы и улыбаясь так, как никогда не улыбалась ему прежде.
Антон тихонько лег рядом на одеяло и почти не дышал, боялся нарушить сладкий сон любимой. Ему вдруг расхотелось спать рядом с этой чудесной девушкой, которая так по-детски положила кулачок под щеку, выставив из-под одеяла худенькое белое плечо, щедро усыпанное веснушками. Он не выдержал и поцеловал кожу, которая пахла детским мылом и какой-то особой младенческой свежестью. Ленка не проснулась, только что-то пробормотала во сне. Устыдившись своего порыва, Антон осторожно прижался щекой к ее плечу и провалился в беспокойный сон.