Наживка для крокодила
Шрифт:
Глава 29
К вечеру камеры в отделах города были переполнены. Независимо от членства в преступных «братствах» задерживались все, кто имел подозрительный вид. У оперативников не было уже ни тени сомнения в том, что Коля Крест объявил войну этнической группировке из Кореи. Большинство сыщиков, как и я в самом начале этой истории, делали удивленные глаза и спрашивали друг друга:
– А что, у нас есть такая?..
«Есть!» – ответили корейцы, и в «двадцать ноль-ноль» раздался взрыв. Огромный столб огня вознесся к небу над одной из заправочных станций Крестовского. Пожарные тушили этот олимпийский факел четыре часа. Но брандмейстеры еще не успели смотать рукава,
Поняв, что «кореш» открыл «справедливую» войну против азиатов, в СИЗО «закипел» Мамай. Дима Мамаев, словно вождь в ссылке, писал свои тезисы в виде маляв и рассылал их своим пролетариям ножа и топора. Не выступить в поддержку братской партии он просто не мог.
Великий «сходняк» двух армий состоялся на левом берегу Кабардинки, недалеко от того места, где несколько лет назад были разгромлены полчища Малика. Решение было принято в первом же чтении: «Бей красных, пока не побелеют, бей белых, пока не покраснеют». Лозунг мероприятия.
– Вчера «чехи», сегодня – корейцы. Кто завтра будет? – вещал Крест. – Этот день должны запомнить те, кто еще лелеет чисто в душе надежду на то, что станет хозяином в этом городе. Бля буду, не все выживут в этой кровавой битве. Но я как бы ничего не боюсь и хочу вам, пацаны, чисто сказать, что ваше счастье и будущее ваших еще не рожденных детей как бы реально в ваших руках.
После этой речи милицейская операция «Вихрь-антитеррор» продолжалась в городе четыре дня. Четыре дня мать без сына, а жена – без мужа. Милиционеры во главе со своими начальниками ели, пили и спали в своих кабинетах. Каждые два часа выезжали к месту происшествия. Таких мест было очень много, и почти на каждом обнаруживались стреляные гильзы и лица восточной национальности. Лица хранили молчание, и приезжавший судмедэксперт объяснял, что ничего удивительного в этом нет. После десяти пулевых ранений, половина из которых – в голову, люди не разговаривают.
Но чаще всего взрывались и горели машины. Никакой пощады блестящим «Кадиллакам» и «Линкольнам»! Наши милицейские чины хватались за голову и седели прямо на глазах. После доклада в Москву об успешном сборе «урожая» из огромного количества изъятого у населения и преступных группировок оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ, происходящее в городе становилось похожим на страшный сон. Только за эти дни на местах преступлений было сброшено в три раза больше оружия и взорвалось в десять раз больше тротила, чем было указано в докладе.
Через четыре дня все закончилось. Авторынок опустел. Три десятка обугленных кузовов элитных авто, да воющие собаки – вот все, что осталось от процветающего бизнеса господина Чена. Овощные и иные продуктовые рынки пустовали. Зайдя на их территорию, можно было увидеть лишь продавцов славянской национальности, торгующих славянскими продуктами. Опытные торговцы с юга, зная, что бой в городе – явление временное и неизбежное, сидели в номерах гостиниц. Ибо они, как никто другой, знали, что еще пара дней – и можно смело выходить на рынок. Эта русская душа! Она будет терпеть, прежде чем развернуться, до последнего. Но если она развернулась… Тогда пусть лучше фрукты маленько попортятся. Русские – люди отходчивые. Им просто иногда нужно дать выговориться, они без этого не могут.
По истечении времени ведения боевых действий я отметил для себя два важных момента. Господин Юнг не покидал города – раз, и Виталий Алексеевич Табанцев ушел в очередной отпуск – два. Кажется, я знал, где могли в данный момент находиться оба этих человека. На тридцать четвертом километре Сибирского шоссе. Именно там располагалась вотчина корейского лидера.
Третье событие, о котором мне сразу доложили по телефону, – это появление в здании городской ГИБДД представителей федеральной службы. За их спинами стоял Виктор Викторович Морошко. После короткого разговора начальник Табанцева тут же предоставил все истребованные документы и указал местонахождение кабинета и сейфа Виталия Алексеевича. Когда я об этом узнал, я сразу понял, что Табанцев из очередного отпуска уже не выйдет. Вряд ли Юнг возьмет его с собой в Корею, но, думаю, денег у него хватило бы и до скромного Сорренто. Только как он границу-то пересекать планирует? Как пастор Шлаг? В общем, в чем я был тогда совершенно уверен, так это в том, что у меня остаются считанные дни. Никто из перечисленных господ не станет ждать того момента, когда Горский придет к ним и станет склонять к даче показаний относительно убийства Тена и нападения на сотрудника милиции.
Иван появился на следующий день после объявления «войны». Его покрасневшие глаза яростно сверкали. Не раздеваясь, он прошел к моему столу и бросил передо мной «мультифору» с вложенным в нее листом.
– Город Москва! Отделение «Инвестбанка». Пятьдесят тысяч долларов положено на счет, на имя Кореневой Ольги Михайловны, пятнадцатого ноября сего года!
За три дня до убийства. Я повернулся к Верховцеву.
– Срочно проверь фамилии пассажиров, убывших в Москву пассажирскими поездами с нашего вокзала! Коренева сняла деньги два дня назад, так что работы немного.
Верховцев и Вьюн исчезли из моего кабинета.
– Интересно, знает она об этих деньгах или нет? – Я никак не мог поймать в пачке сигарету. – Хорошо, если знает. Значит, она там рано или поздно появится.
– Тен мог ничего ей и не говорить, – возразил Бурлак. – Зачем ему отчитываться? Он ведь не подарки ей делал, а свои деньги укрывал от своей братвы.
Логично. Но почему Москва? Ванька говорил, что больше никаких счетов на имя Кореневой нет. Значит, пятнадцатого февраля он ездил в Белокаменную?
– Ты – «чайник» в банковских операциях, – смело заявил мне Бурлак. – Для того чтобы перекинуть бабки с одного счета на другой, не нужно ездить по всей стране. Пал Палыч Бородин или Березовский, по твоей версии, вообще дома находиться не должны в принципе. А только мотаться по всему миру!
Сам ты «чайник»… Месть последовала незамедлительно.
– Ну, раз ты не «чайник», тогда тебе поручается очень ответственное дело, требующее огромного опыта, сноровки и большого умственного напряжения. Сейчас ты берешь списки угнанных авто, едешь в ближайшее почтовое отделение, упаковываешь, как бандероль, и отправляешь в Управление ФСБ по нашей области. Без обратного адреса. Справишься?..
Ваня сделал кислую мину, подтверждающую, что яд принят, и отправился на почту.
Два последующих дня принесли всего три новости. Ориентировками на Кореневу, отправленными Аней Топильской всем адресатам, желаемого результата не было достигнуто. Она нигде не задерживалась. Во-вторых, Коренева Ольга Михайловна под своей фамилией не покидала железнодорожного вокзала города Кабардинска. Я сознательно делаю упор на словах «под своей фамилией», так как в списках проданных билетов ее имя не значилось. Но это вовсе не факт, что она не уехала. При нынешнем развитии печатного дела…