Назидательные новеллы

Де Сервантес Сааведра Мигель

Ни на минуту не отлучалась от нее старуха цыганка, ставшая как бы ее Аргусом, из опасения, что девушку сманят или увезут; она называла ее внучкой, а та ее — бабушкой.

Стали как-то танцевать в тени на Толедской улице, и сейчас же из лиц, следовавших за ними, составилась целая толпа; пока шли танцы, старуха просила милостыню у окружающих, и на нее, словно из мешка, сыпались очавы и куарто [15] , ибо красота имеет свойство пробуждать дремлющую щедрость.

15

Очаво и куарто. — Очаво — 1/8, куарто — 1/4 реала. В эпоху Сервантеса покупная способность реала была в пять раз выше, чем в XIX столетии. Современный реал равен 25 сантимам, т. е. 1/4 песеты.

Окончив танец, Пресьоса сказала:

— Если мне дадут четыре куарто, я одна пропою вам премиленький романс о том, как госпожа наша королева Маргарита отправилась на послеродовую мессу в Сан-Льоренте в Вальядолиде [16] ; уверяю, романс замечательный: автор его — один из тех поэтов, что у нас наперечет, все равно как батальонные командиры [17] .

Едва она это сказала, как почти все, кто стоял вокруг, стали кричать:

16

Сан-Льоренте в Вальядолиде (народная форма вместо Сан-Лоренсо — св. Лаврентий) —

храм в городе Вальядолид.

17

…один из тех поэтов, что у нас наперечет, все равно как батальонные командиры. — В начале XVII века испанский батальон представлял собой крупную боевую единицу и насчитывал 8.000 человек. Число батальонных командиров, соответствовавших современным начальникам дивизии или корпуса, было ограничено.

— Пой, Пресьоса, вот мои четыре куарто!

И так посыпались на нее куарто, что у старухи рук не хватало подбирать. Собрав таким образом обильную жатву, Пресьоса тряхнула своим бубном и на особенно щегольской и шальной лад запела следующий романс [18] :

Вышла с сыном к первой мессеТа, что всех славней в Европе,Та, что именем и блеском [19] Драгоценней всех сокровищ.Чуть она подымет очи,Души всех она уводит,Всех, кто смотрит, очарованБлагочестьем и красою.В знак того, что в ней мы видимЧасть небес, сошедших долу, —Рядом с нею — солнце Австрии, [20] Рядом — нежная Аврора.А за нею следом — светоч,Засиявший ночью поздно,Тою ночью, о которойИ земля и небо стонут. [21] Если в небе колесницамЗвезды яркие подобны, —И в ее чудесном небеВ колесницах блещут звезды.Вот Сатурн, летами ветхий,Гладит бороду и холит,И легко идет, хоть грузен:Радость лечит от ломоты.За Сатурном — бог болтливыйВ языках идет влюбленных;Купидон — в эмблемах разных,Где рубин и жемчуг спорят.Дальше Марс идет свирепый,Восприявший стройный образМногих юных, чью отвагуТень ее сменяет дрожью.Возле Солнца — сам Юпитер [22] ;Оттого что все возможноДля того, чей сан высокийНа премудрости основан.Свет луны горит в ланитахНе одной богини дольной,Венус скромная — в обличьеТех, кто это небо создал.Маленькие Ганимеды [23] Кружат, вертятся и бродятВ златоубранном окружьеЭтой сферы бесподобной.И чтоб каждый взгляд дивился,Всё не только здесь роскошно,Всё доходит до пределаРасточительности полной.Вот Милан в богатых тканях,Пышно убранный, проходит,Индия с горой алмазов,А Аравия с бензоем.Там идет грызунья-ЗавистьС теми, кто замыслил злое;В сердце Верности испанской —Безбоязненная доблесть.Всеобъемлющая Радость,Разлученная со Скорбью,По путям и стогнам мчится.Буйной и простоволосой.Для немых благословенийОтверзает рот Безмолвье,И молоденькие детиПеснопенью взрослых вторят.Тот поет: «Лоза благая,Возрастай, тянись и плотноОбвивай счастливый ясень,Вознесенный над тобою.Возрастай себе на славу,На защиту церкви божьей,На добро и честь Кастильн,Магомету на невзгоду».А другой язык взывает:«Здравствуй, белоснежный голубь,Даровавший жизнь орлятам,Венчанным двойной короной.Чтоб изгнать из поднебесьяСтая хищников голодных,Чтобы осенить крыламиДобродетель с сердцем робким».Третий, тоньше и разумней,Изощренней и ученей,Молвит, источая радостьКак устами, так и взором:«Перламутр Австрийский! [24] Жемчуг,Нам подаренный тобою,Сколько замыслов рассеял!Сколько обезвредил козней!Сколько рушил упований!Сколько ковов уничтожил!Сколько создал опасений!Сколько хитростей расстроил!»Между тем она подходитК храму феникса святого, [25] Что, испепеленный в Риме,Для бессмертной славы ожил.Перед ликом вечной жизни,Перед госпожою горней,Перед той, что за смиреньеНыне шествует по звездам;Перед матерью и девой,Перед дочерью господнейИ невестой на коленяхМаргарита произносит:«Я твой дар тебе вручаю,Расточающая помощь;Там, где нет твоей защиты,Изобилуют недоли.Я несу тебе сегодняПервый плод мой, матерь божья;Пусть тобой он будет принят,Защищен и приумножен.Об отце его помысли,Об Атланте, удрученномТяжким гнетом царств столь многихИ владений столь далеких.Знаю, сердце властелинаНавсегда в руках господних.И от бога ты получишьВсё, о чем его попросишь».По свершении молитвыВ новом гимне, ей подобном,Хор величит божью славу,Ныне явленную долу.По свершении служенья,В блеске пышных церемонийВспять вернулось это небоВместе с сферой бесподобной.

18

…запела следующий романс. — Это стихотворение является, по-видимому, переработкой той пространной стихотворной «Реляции», которая была официально заказана Сервантесу в целях широкой популяризации празднества, связанного с рождением наследника престола.

19

Та, что именем и блеском… — Имя королевы — Маргарита — значит по-испански «жемчужина».

20

Рядом с нею — солнце Австрии… — Подразумевается царствовавший в то время в Испании Филипп III (из австрийской династии Габсбургов); нежная Аврора — трехлетняя дочь Филиппа III, инфанта Анна; А за нею следом — светоч — то есть новорожденный Филипп IV.

21

Тою ночью, о которой и земля и небо стонут — то есть в ночь на «страстную пятницу».

22

Юпитер — имеется в виду герцог Лерма (1550—1625), всевластный фаворит и бесталанный министр Филиппа III.

23

Ганимед (миф.) — прекрасный подросток, которого Зевс похитил с земли и сделал своим виночерпием. В строфах 3—16 особенно сильно сказывается стилистика «гонгоризма» (ср. соотв. прим. к новелле «Высокородная судомойка»), применяющего метод многопланных метафор и превращающего тем самым изложение в сплошную полосу «серьезных каламбуров». За невозможностью подробно комментировать стихотворение, не связанное с основным содержанием новеллы, отметим главные виды использованных поэтом метафор: а) метафоры «локальные» (ряд астрономо-династический): королева — небо или «сфера»; король — солнце; его дочь — аврора (заря); его сын — светоч и б) метафоры-олицетворения (ряд мифолого-астрономический): Сатурн, Фама («бог болтливый»), Купидон, Марс, Вевус (Венера), Ганимеды — соответственно обозначают: Старость, Глас народа, Любовь (Амур), Воинственную юность. Прекрасных дев, малюток-пажей (испанск. meninos) и т. д. При наличии общего обоим рядам «астрономического» элемента оба вида метафор имеют возможность скрещиваться между собою, чем достигается требуемая «гонгоризмом» затрудненность понимания и «ученая темнота» стиля.

24

Перламутр Австрийский! — Метафора эта относится к королеве, происходившей, как и король, из австрийской династии Габсбургов.

25

К храму Феникса святого — то есть к храму св. Лаврентия, погибшего мучительной смертью на раскаленной железной решетке.

Как только окончила Пресьоса свой романс, вся почтенная аудитория и строгий трибунал, ее слушавшие, слились в одном общем крике, гласившем: «Пой еще, Пресьоса, в куарто недостатка не будет!»

Больше двухсот человек смотрело тогда на танцы и слушало пение цыганки, и в самый разгар веселья случилось пройти теми местами одному из городских приставов. Заметив, что собралось столько народу, он спросил, в чем дело; ему ответили, что слушают, как красавица цыганка поет песни.

Подошел любопытный пристав, послушал минутку и, дабы не ронять своего достоинства, не дослушал романса до конца; а так как ему показалось, что цыганочка была выше всяких похвал, он велел одному из пажей сказать старухе цыганке, чтобы та вечером явилась вместе с цыганками к нему на дом; хотелось ему, чтобы послушала их жена его, донья Клара. Паж выполнил поручение, и старуха ответила, что придет.

Окончились танцы и пение, и перешли было на другое место, как вдруг к Пресьосе приблизился какой-то очень хорошо одетый паж и, протянув ей сложенную бумагу, сказал:

— Выучи, Пресьоса, вот этот романс. Он весьма недурен; а я тебе буду давать время от времени еще и другие, так что пойдет о тебе слава как о лучшей на всем свете исполнительнице романсов!

— Выучу, и с большим удовольствием! — ответила Пресьоса. — Только смотрите, сеньор, не забудьте принести обещанные романсы, конечно, при условии, что они будут приличны! Если вам угодно получить плату, сговоримся на дюжины: спели дюжину — и заплатили за дюжину; если же вы думаете, что я буду платить вперед, это дело невозможное!

— Если вы мне заплатите за бумагу, сеньора Пресьоса, — ответил паж, — я и на том скажу спасибо, и кроме того, если романс окажется нехорошим или нескромным, считать его не будем!

— Пусть за мной останется право выбора! — сказала Пресьоса.

После этого цыганки пошли дальше по улице. Из-за решетки одного окна их позвали какие-то кавальеро. Прижалась Пресьоса к решетке, находившейся невысоко, и увидела в хорошо убранной и прохладной комнате нескольких кавальеро: одни занимались тем, что прохаживались по комнате, другие играли в разные игры.

— Не хотите ли вы, сеньоры, дать мне магарыч? — спросила Пресьоса, говорившая как и все цыганки пришепетывая, причем это у них не от природы, а особая повадка.

При звуке голоса Пресьосы и при виде ее лица игравшие оставили игру, а ходившие — свое хождение, те и другие поспешили к решетке посмотреть на цыганочку — Ибо все уже о ней слышали — и сказали:

— Заходите, заходите, цыганочки: получите магарыч!

— Не выйдет ли только дорого, — возразила Пресьоса, — если нас тут станут щипать?

— Нет, вот тебе слово кавальеро! — сказал один из них, — Можешь быть спокойна, малютка, что никто у тебя ремешка на башмаке не тронет; ничего не будет, клянусь знаком ордена, который у меня на груди. — И он положил руку на крест Калатравы.

— Если хочешь войти, Пресьоса, — сказала одна из трех бывших с ней цыганок, — иди себе на здоровье, а я не хочу идти туда, где столько мужчин!

— Нет, Кристина, — ответила Пресьоса, — если чего и нужно бояться, так это одного мужчины и наедине, а не большого общества; потому что одно то, что их много, исключает страх и опасение обиды. Заметь, Кристина, и знай: если женщина захочет быть честной, то останется таковой среди целой армии солдат. Правда, всегда следует избегать опасных случайностей; но под ними следует разуметь тайные, а не явные.

— Ну, идем, Пресьоса, — ответила Кристина, — ты ведь у нас ученей ученого.

Старая цыганка их ободрила, и они пошли. Едва только Пресьоса успела войти, как кавальеро со знаком ордена заметил лист бумаги, находившийся у нее на груди; он подошел и выхватил его. Пресьоса ему заметила:

— Не отбирайте его у меня, сеньор; это романс, который мне только что подарили, я его еще не читала.

— А ты, красавица, умеешь читать? — спросил кто-то.

— И писать, — сказала старуха. — Я воспитала свою внучку как дочь какого-нибудь стряпчего.

Кавальеро развернул бумагу и, увидев, что в ней лежит золотой эскудо, воскликнул:

— Ай да Пресьоса!.. К письму приложена плата за доставку; получай эскудо, который находится при романсе!

— Ловко! — воскликнула Пресьоса. — Поэт принял меня за нищую. Честное слово, не то удивительно, что я

получаю эскудо, а удивительно то, что его дает мне поэт! Если все его романсы будут с подобным приложением, что бы ему переписать весь Romancero general [26] и давать мне каждый раз по стихотворению! Уж я бы «пощупала» пульс его золотым и, как бы ни трудно ему было с ними расставаться, принимать их я буду очень легко!

26

«Romancero general» — то есть «Генеральный сборник романсов» в девяти частях, огромный свод стихотворений XVI столетия, написанных романсной строфой.