Назло громам
Шрифт:
Оказывается, торговец, не пожелав удовлетвориться естественным ароматом букетов лаванды, решил усилить его, чтобы привлечь покупателей. Он побрызгал цветы нитробензолом, который, кстати, используется в парфюмерии именно для этой цели, но перестарался. Нитробензола было слишком много, а поскольку торговец долгое время находился рядом со своей тележкой, вдыхая этот запах, тот беднягу и убил.
Это, безусловно, был несчастный случай, чего нельзя сказать о смерти миссис Ферье. Книга Томпсона содержит полный и подробный план убийства. Этого-то вы не можете отрицать, Гидеон Фелл?
Доктор Фелл, с большой пенковой трубкой в одной руке и толстым кисетом с
— Я этого и не отрицаю, сэр. Подобные легенды об отравленных цветах, распространенные в эпоху Средневековья, которые люди эпохи королевы Виктории считали просто сказками, на самом деле вовсе не были выдумкой. Напротив, их чертовски часто использовали на практике. Какая дата указана в книге?
— Вы имеете в виду дату смерти уличного торговца? Откуда, черт побери, я могу ее знать?
— Сэр, я имел в виду не эту дату.
— А о чем же тогда вы ведете речь?
— Как вы уже упоминали, сэр, миссис Ферье написала на форзаце этой книги свое имя; кроме того, она, как и многие люди, вероятно, написала дату ее покупки. Так какая там дата?
— 14 января 1956 года. Похоже, книга куплена в Лондоне. Почему?
— Продолжайте, — без всякого выражения произнес доктор Фелл.
Побледневший от сосредоточенности, Хатауэй снова обратился к Брайану:
— Хочу напомнить тебе, Иннес, вопрос, заданный мной совсем недавно. Что всегда дарили Еве Ферье, тогда — Еве Иден, во время ее поездки в Германию в 1939 году?
Брайан облизнул губы.
— Не увиливай, приятель, отвечай!
— Букеты цветов, — ответил тот, — или памятные флажки. Мэтьюз всегда носил их вместо нее.
— Говорил я тебе об этом, когда мы в первый раз обсуждали этот случай? Именно этими словами?
— Да, и я повторил их Одри в четверг вечером.
— А я, — заявил Хатауэй, — говорил их Гидеону Феллу в Клубе расследования убийств. Ты, Иннес, видел альбом с фотографиями поездки леди в Германию. Там штук шесть снимков, на которых ей вручают букеты цветов, которые она затем передавала Мэтьюзу. Только глупец не может заметить, что в убийстве Евы Ферье в 1956 году и убийстве Гектора Мэтьюза в 1939-м использован один и тот же метод.
— Отравленные цветы в Берхтесгадене? Но тогда у нее в руках не было букета. По крайней мере, нет ни одной такой фотографии.
— Ага!
— Ради бога, прекрати делать такое лицо и произносить это свое «Ага!», — взорвался Брайан, — иначе здесь произойдет еще одно убийство!
— Ты меня очень обяжешь, — заявил Хатауэй, — если воздержишься от подобных грубых шуточек. Уже давно, очень давно мне в голову пришла мысль об отравленных цветах, однако факты скрывали. Несмотря на мои протесты, самые важные факты скрывали от меня, от тебя и ото всех. Если бы семнадцать лет назад я узнал то, что заставил сболтнуть прошлой ночью самого скрытного свидетеля, никакой тайны вообще не было бы.
— Прошлой ночью? И что такого ты узнал?
— Спроси у мисс Кэтфорд.
Белые шторы на окнах шелохнулись; Паула открыла было рот, но ничего не произнесла.
— Я знал разгадку все это время, — сообщил Хатауэй, — но она казалась мне невозможной. По крайней мере, лично я не видел, чтобы в Берхтесгадене миссис Ферье вручали букет цветов.
— Так что же?..
— Вчера утром, друг мой, я поехал в Женеву, чтобы дать телеграмму. Меня не было здесь, когда миссис Ферье умерла от метода, который сама же и придумала. В вечерних газетах сообщили шокирующую новость о ее смерти. Я был в страшном недоумении до тех пор, пока прошлой ночью доктор Фелл и месье Обертен не вызвали меня, чтобы допросить и безо всякого умысла рассказать, что на письменном столе, за которым сидела Ева Ферье, стояла ваза с розами.
В розах должен был быть нитробензол. Должен, должен, должен! И Гектор Мэтьюз должен был умереть по этой же причине.
Но как? Как доказать это? Мисс Кэтфорд была единственным из оставшихся в живых свидетелей того обеда в «Орлином гнезде» Гитлера. По ее собственному признанию, в тот момент, когда Мэтьюз упал, мисс Кэтфорд смотрела в окно на террасу «Орлиного гнезда». Расспросив ее подробнее, я убедился, что она увидела то, чего не удалось заметить мне, стоявшему в столовой, в толпе из четырнадцати гостей и шести официантов. Непосредственно перед тем, как Ева Ферье стала торопить своего жениха выйти на террасу, кто-то преподнес ей букет белых лилий — безо всякой суматохи, без поз, без фотосъемки.
Кто подарил ей эти лилии? Имеет ли это какое-то значение? То-то! Ты знаешь, что не имеет. Но мисс Кэтфорд видела это. Букет был в руках Мэтьюза, когда тот упал и разбился насмерть. Перед этим он страдал от горной болезни. Яд, находившийся в цветах, довершил эту работу. Ответьте мне, мисс Кэтфорд! Был ли этот букет?
— Да! — подтвердила Паула.
— Почему вы никогда не упоминали о нем?
— А почему никто другой не упоминал о нем? Потому что я даже не предполагала, что это так важно. Но вы сейчас говорите, что…
— Да, Ева Ферье отравила тот букет. Именно так я считал всегда.
Паула, стоявшая у камина, бросила на него взгляд, в котором смешались недоверие и ужас.
— Вы хотите сказать, — воскликнула она, — что Ева сделала это за несколько секунд до того, как вышла на террасу? И никто не видел, как она разбрызгивала яд? И этот яд подействовал на бедного Мэтьюза в течение всего нескольких секунд?
— Конечно.
— Но как это могло случиться?
— Вы разочаровываете меня, милая леди. Мэтьюзу было достаточно только вдохнуть этот запах, чтобы усугубить болезненное состояние. Именно поэтому хирург при вскрытии тела и не обнаружил никаких следов. Букет упал вместе с ним, и его никто не нашел. Таким образом было сотворено безупречное убийство. А теперь точно такое же было предпринято в отношении уже самой миссис Ферье.
— Но кто убил Еву? Кого вы обвиняете в этом?
— Милая леди, — вкрадчиво произнес Хатауэй, — я обвиняю вас.
Белые шторы на окнах по-прежнему колыхались от легкого ветерка, залетавшего в кабинет вместе со слабыми лучами солнца. Хромированная лампа освещала стол. Паула вскрикнула, но тут же замолчала, обхватив лицо руками.
— Милая леди, — почти закричал Хатауэй, — Десмонд Ферье женился бы на вас в ту же секунду, как только его жена ушла бы в мир иной. Теперь она не стоит у вас на пути. Вы либо сами сделали это, либо он был вашим сообщником. И это вы надевали маску вчера вечером, — тут он снова схватил лежавшую на столе резиновую маску, — потому что вы страшно ревновали Одри Пейдж. Именно любовная связь между вами и Десмондом Ферье и является разгадкой этого убийства. — Просунув руку вовнутрь маски так, что подвижное безглазое лицо стало смотреть прямо на Паулу, побледневший Хатауэй стоял, трепеща и торжествуя. — Я человек гуманный, милая леди, и вовсе не хотел бы обвинять вас, но истина есть истина, а факты есть факты. Вы убили миссис Ферье. Я поклялся найти ответ, и я нашел его. Я обещал объяснить смерть Мэтьюза, и я сделал это. Я поклялся самостоятельно довести дело до конца, и я довел его, а теперь могу уйти.