Не Агата Кристи
Шрифт:
Хотя бы к этому вонючему качку!
– Идиот! Никуда я «свалить» не хочу! И вообще – хватит пристёбываться! На нас уже оглядываются. – и точно, Гуннар, сидевший в кресле по другую сторону прохода, сердито зыркнул на зоологов, и даже сидящий рядом с ним, и как всегда молчавший Пьер Огюстен, покосился в их сторону и вздохнул, – Останемся наедине – тогда и выскажешь свои «Фи!» И получишь за них! Всё, что причитается глупому и непослушному мальчику!..
– Ах! Жду не дождусь! – Джонотан сжал, так, что даже костяшки побелели, кисть Эрика, – Мечтаю об этом! А то из-за этой идиотской аварии – никакой личной жизни!
– Да уж… – понять по тону Эрика радуется ли он предстоящей «встрече»,
– Я бы с удовольствием. Да не успел из-за тебя, паршивца занудного, в гальюн сходить. Теперь так и так придётся ждать, когда скотина Моммсен вытащит оттуда свой тощий зад. Никак, опять пошёл ублажать своего одинокого друга…
На это Эрик только фыркнул, опустив спинку кресла, и подтыкая под спину плед.
– Ну так ты не забудь. Когда прилетим и обустроимся. Ты обещал!..
Тут наконец к ним обернулся предмет их раздора, делящий переднюю пару кресел как раз с вышеназванным Моммсеном, тридцатилетний бурильщик Томер Франкель, с фигурой атлета и пристрастием к качанию железа в спортзалах, и битью морд в барах всех планет Содружества. И посмотрел долгим и пристальным взглядом на обеих. Эрику пришло в голову, что он свободно мог расслышать их разговор несмотря на жужжание систем климатизатора и басовитое гудение маршевых двигателей.
Томер ничего не сказал, но оба учёных как-то сразу утратили желание продолжать пререкания.
Когда исполняющий обязанности командира модуля старший лейтенант Олег Назаров и помощник штурмана младший лейтенант Ксю Хван, закрыв за собой дверь командирского отсека, опустились в кресла пилота и штурмана, хитрые щёлочки морщинистых глаз сорокавосьмилетнего китайца обратились к командиру:
– Неплохо прошло, а, сэр?
– Ну, в принципе, да. Могло быть гораздо хуже.
– Оно и верно. Похоже, главных наших проблем пока никто не осознаёт. Но если то, что сказал Гуннар хотя бы на вот столько, – помощник штурмана показал кончик ногтя, – правда, то мы – в глубокой, как говорят русские, …опе!
– Мы в ней и так, Ксю. – Назаров криво усмехнулся, – потому что то, что сказал чёртов Гуннар – слишком похоже на правду. И если даже кроме него этих «голосов» никто не слышал, и не услышит, это вовсе не значит, что на чужаке и правда – никого нет живого! Да ещё и враждебного.
Потому что в одном этот старик стопроцентно прав.
Похоже это «уединённое место» на точку для принудительной изоляции!
– То есть, вы, сэр, хотите сказать, что вы тоже?..
– Нет, конечно, лейтенант. – обращаясь к товарищу по званию, и глядя на него посерьёзневшими глазами, переставший улыбаться Олег как бы хотел сказать, что он всё-таки сохраняет трезвость мышления и реалистично оценивает ситуацию, – Я так не думаю. Тюрьмы обычно стараются устроить там, где можно выгодно использовать дармовой труд заключённых. То есть – на планетах или астероидах с каким-нибудь сырьём… Чтоб и осуждённые не скучали, и бизнес шёл своим чередом. Всё должно приносить выгоду! Основной экономический Закон Содружества. Ну а про приоритеты чужих рас…
Ничего сказать не могу.
Что же до того, что бедолага Гуннар якобы «услышал»…
Сейчас, когда мы только вдвоём, я могу смело сказать: в такую чушь, как телепатия, я просто не верю.
Человечество семьсот лет как вышло в космос, и триста лет как мы летаем в соседние галактики – спасибо Вайлю. Но ещё ни разу нам не встречалась раса, умеющая читать мысли другой, чуждой, расы. Да что там – чуждой! Хотя бы – своей!..
Зато всегда возникали проблемы при программировании чёртовых портативных автопереводчиков. А представьте, насколько было бы всё проще, если и переводить бы ничего не надо было: непосредственно, без слов, а только понятия: так сказать, из мозга, – Олег повторил жест бурильщика, постучав согнутым пальцем по виску, – в мозг!
– Согласен. Это позволило бы избежать кучи проблем. Я хоть сам и не застал, но отлично помню конфликтик на Рашпере. Когда слово «танньген» ошибочно перевели как «недостаточная цена». А оно на самом деле значило – «священный». Вот и перестреляли несколько десятков первобытно-общинных аборигенов, которые остервенело защищали расхищение склада с тем, что наши приняли за еду…
– Всё верно. Последствия, насколько помню, пришлось расхлёбывать десять лет… Но здесь, как мне кажется, проблем с «населением» корабля не будет. Я специально не стал говорить, но вы-то знаете. Что анализатор выдал и предполагаемый возраст чужой посудины. Сто восемьдесят лет. За такое время она уж точно могла прибыть в порт приписки. Или, там, в пункт назначения, где бы они ни находились. И даже если бы они потерпели крушение, выжившие могли бы за такое-то время – восстановить корабль. Или хотя бы послать тот же СОС. И их непременно отбуксировали бы до ближайшей базы. Четыреста с лишним тысяч тонн железа, да ещё и выведенные в космос, не должны просто так пропадать без дела! Это уж слишком…
Расточительно!
Значит, скорее всего, нет там никого живого.
– Звучит логично. И поскольку мы с вами, лейтенант, не верим, что какое бы то ни было живое существо может протянуть почти двести лет, можно считать предположения Гуннара действительно – старческим маразмом. Или, что куда вероятней, космической паранойей. Вызванной, вот именно, сильным стрессом.
Ну что, попробуем тоже поспать?
– Попробуем, Ксю. Тем более, что автопилот у нас, к счастью, тоже портативный. – Назаров скосил глаза на стоящий между ними здоровенный чемодан, – Защищён тройным кожухом. Поэтому и не сгорел. В отличии от центрального компьютера модуля.
– Ну, тут уж, как говорится, без вариантов, сэр. Кто мог предполагать, что реактор, вот именно – армейский, то есть – с пятикратной защитой, вдруг взорвётся! Это так же вероятно, как и встреча в космосе с Микки Маусом… С другой стороны – ставить на компьютерный блок модуля свинцовый экран – лишние полторы тонны. Нереально. Но…
Если честно, командир, даже если б центральный компьютер не сгорел, вряд ли это нам хоть что-то дало.
– Почему вы так думаете, Ксю?
– Да потому, что не встречалось нам ещё в космосе кораблей массивней тридцати тысяч тонн. Их, насколько я помню выкладки наших чёртовых экономистов, попросту невыгодно строить и эксплуатировать. Слишком много энергии уходит на разгон и торможение, и слишком сложными и толстыми должны быть несущие конструкции. Или броня. Много лишнего веса. Так что вряд ли та штука, к которой мы летим – корабль. Скорее уж – стационарная космическая Станция. Но – не орбитальная, а именно – для работы в абсолютно открытом космосе.
Так сказать, уединённо и очень отдалённо. – Ксю печально вздохнул.
– То есть? – Назаров уже и сам догадался, к чему помощник штурмана клонит, но хотел услышать это именно из его уст.
– То есть, лейтенант, – Ксю тоже употребил звание, ещё и посмотрев на командира долгим взором, – скорее всего это – лаборатория. Секретная. Для разработки оружия. Жутко опасного, и смертоносного. И поскольку она уже двести лет как дрейфует в пучинах, как выразился наш старший товарищ, «дыры», сильно мы рискуем. Нарваться.