Не ангел хранитель
Шрифт:
Куда мне выстрелить, чтобы не убить?!
Глава 17 — Собаки и рефлексы (Беркут)
Тара радостно носится вокруг меня. Желая размяться, пробегаю с ней пару кругов вокруг стройки. Запрыгиваю на турник. Делаю пару трюков, повисаю головой вниз. Тара игриво покусывает мои свисающие кисти. Щипаю её за нос. Фыркает, уворачивается и снова начинает заигрывать. Спрыгиваю и иду разводить огонь в мангале. В холодильнике замаринованное мясо. Мне хочется вкусно покормить Нику. И вообще,
Тара раздвигает мордой траву у забора. И там мелькает что-то необычно яркое. Подхожу ближе. Лесная лилия… большая, насыщенного цвета. Это, конечно, не роскошный букет, но, может быть, хоть немного порадует Нику. Аккуратно срываю цветок, чтобы не повредить луковицу. Жаль, нет вазы…
Захожу в дом. Натыкаюсь на Нику. От неожиданности застываю, шокированно наблюдая, как неловко она пытается перехватить ствол правильно. Держа двумя руками, поднимает его на меня. Адреналин мгновенно вздрючивает, приводя тело в тонус. Смотрю в чёрное дуло. Медленно выдыхаю…
Ах, Ника! Ты думаешь, легко это — в человека выстрелить?
Отбирать силой не хочу. Поднимаю на неё строгий взгляд. Всё, хватит. Отпусти его. Машинально использую жест для дрессировки собак, показывая ладонью вниз, чтобы опустила дуло.
— Я выстрелю… — испуганно заикаясь.
Нет, не выстрелишь… Закрываю на мгновение глаза, пытаясь вернуться в то настроение, с которым шёл к ней. И… расслабившись, протягиваю ей лилию.
Застывает. Губы обиженно вздрагивают. Не берёт… Ну и ладно! Вздохнув, отламываю покороче ствол у цветка и вставляю лилию в дуло пистолета.
Он разряжен, Ника. Я же не идиот, чтобы хранить заряженный ствол в доступе у нервной девушки.
Обескураженно опускает его. Цветок падает на пол.
— Это нечестно, — шмыгая носом, сползает по стене вниз. Прикрыв глаза, обнимает себя за плечи, закрываясь от меня.
Опять плачет… Присаживаюсь рядом. Разглядываю её красивое лицо. И даже слёзы его нисколько не обезображивают. Кусая губы, пытаюсь держать все свои порывы под контролем. Потому что меня трогают и её слёзы, и её обида. Очень хочется обнять. Прижаться к этим приопухшим ярким губам. Они такие… сочные… нежные… с глубокими бороздками… очень чувственные!
Моё дыхание сбивается… Поднимаю цветок. И бережно поправив прядь волос, в порыве вставляю его ей за ушко. Красота…
Поднимает на меня растерянный взгляд.
«Отдай, пожалуйста», — говорю губами, протягивая руку.
Со вздохом увесисто впечатывает пистолет мне в ладонь.
Ну вот и славно.
— Я даже не могу выстрелить в своего похитителя! — с отчаянным раздражением. — Я беспомощна как зайчиха!
Поднимаю ствол вверх. И два раза нажимаю на курок, демонстрируя ей, что разряжен.
— Ясно… — вздыхает опять.
Кладу его на куртку, лежащую на стуле.
— Я бы извинилась, наверное. Но ты тоже в меня целился, — обиженно.
«Прости».
Задумчиво прикасается пальчиками к цветку.
«Ника…»
— Что? — хмуро.
Бросаю взгляд на дверь. «Пойдем со мной?» — протягиваю ей руку.
— Туда идти? — опасливо.
Киваю.
— Зачем?..
Пожимаю плечами. Как объяснить? Достаю блокнот. Предпоследний лист… Стараюсь писать помельче: «Мою собаку зовут Тара. Её хозяин умер, пришлось приютить. Хочу вас подружить. Чтобы ты могла спокойно выходить из дома».
— Нет, — сглатывает. — У меня кинофобия. Я не могу…
Сочувственно киваю. «Давай я помогу тебе?»
— Нет… нет… не надо, — умоляюще. — Я не контролирую. У меня панические атаки… Собака напала… и вот.
Хм… Зависаю взглядом на стене, придумывая, как быть.
«Ника…»
Внимательно смотрит на мои губы. Но я беру опять блокнот. Дописывая на той же странице: «Собаки — они как люди. Разные. Есть адекватные, есть — нет. Тара адекватная. Ласковая. Я её пока привязал».
— Я всё понимаю… Не могу! — отчаянно зажмуривается она.
Дожидаюсь, пока отдышится и успокоится. На мгновение оттягиваю водолазку, мельком демонстрируя горло.
— Это собака?!
Киваю.
— Тара?
«Нет».
Испуганно дыша, тянет медленно пальцы к моей шее, не отводя он неё взгляда. Мне хочется отстраниться. Я помню её реакцию на мои шрамы. Не вдохновляет. И меньше всего мне хочется ещё раз увидеть эту же реакцию. Но я пересиливаю себя. Сжимая зубы, заставляю себя не двигаться.
— Мне всё время снится, что собака разрывает моё лицо. Звучит, наверное, тупо, да? Типа лицо — это всё, что меня беспокоит! Я всё понимаю. Но это очень страшно… — доверчиво, срывающимся голосом.
Киваю. Провожу большим пальцем по её скуле. Уж лучше моё горло, чем её лицо… Аккуратно оттягивает ворот водолазки, со страданием на лице сводя брови.
— Это ужасно больно было, наверное.
Чувствую, как её палец несмело и едва касаясь, двигается по моей коже. Отвращения на её лице нет. Только сочувствие. Возвращает воротник на место. Немного приглаживая его.
— Как ты выжил?
«Собака не успела полностью сомкнуть челюсти. Я сам виноват, — пишу ей. — Потерял концентрацию. Я — кинолог и не должен был допустить такой травмы».
Всё… один лист израсходован. Отрываю, отдаю. Ника читает. Встаю, подаю ей руку. Отрицательно крутит головой.
— Я не пойду!
Открываю блокнот. «Я тебе ОБЕЩАЮ, что скорректирую это. Ты перестанешь бояться. Доверься». Отрываю, отдаю. Ну вот и всё. Убираю ручку и обложку от блокнота в карман. Опять протягиваю руку.
— Ну не надо, пожалуйста! Я не хочу туда! — отстраняется, вжимаясь спиной в стену.
Успокаивающе раскрываю ладони. Ладно-ладно… Достаю из холодильника маринованное мясо и бутылку вина. Кручу штопор, открывая вино.