Не беси меня!
Шрифт:
– Ты совсем неиспорченная! Просто кайфую иногда от твоих вопросов. Ты, разве, не знала, Надюш, что, при желании, можно правильно бутылку крутить, и всегда попадать на того, на кого тебе нужно?
– Вован был почти счастлив от своего открытия. А я не могла понять, чему радуется…
– Хочешь сказать, что вся эта «рулетка», на самом деле, никакой случайности под собой не несет, и все выбирают тех, кого им захочется, а не как бутылка повернется?
– я даже тряхнула его за грудки, пытаясь хоть так вернуть парню серьезность.
– Не все, конечно. Большинство - как и ты - искренне верит, что выбор происходит случайно. Однако, наши пацаны уже давно наловчились на этот выбор влиять.
– Вова погладил меня по щеке, улыбнулся снова.
– Ну, что ты так расстраиваешься, Надь?
–
– Забей. Больше и не будешь играть. Я не пущу уже никогда.
– Ой, ли, чего бы это?
– Ну, знаешь, не хочу больше таких подстав! Вот не ожидал такой выходки… тем более, от Хмеля!
– Думаешь, он спецом на меня целился?
– Не думаю, а знаю. Слишком хорошо его повадки изучил. Одного не пойму - чего он так на тебя взъелся? Зачем приставал сначала, а потом решил оскорбить?
– голос Вовы звучал задумчиво. Он, похоже, сам себе сочинил объяснение, а потом еще искренне в него и поверил.
Мдааа… Похоже, удачный мне подобрался кавалер, мы с ним, что два сапога - пара, но оба левые… Я в одних заблуждениях бултыхаюсь, он - в других. Неужели, он даже не допустил себе мысли, что в поцелуе с Хмелевским я тоже несколько виновата? Вернее, участвовала так же активно и самозабвенно, что и сам Влад? Что ж, наверное, так для него и лучше. Буду совсем идиоткой, если стану разубеждать…
– Не того поля ягода. Вот и все причины. Не нравится твоему другу-мажору, что в вашу элитную компанию затесалась какая-то простушка. Еще и вякать что-то осмеливается, а не молчать, раболепно в глаза заглядывая.
– Мне, если честно, тоже хотелось бы понять, почему этот Влад никак от меня не отвяжется. Не так уж сильно и доставала я его, чтобы так долго и настойчиво получать какие-то гадости в ответ. Но других объяснений, кроме как неравенство наших рангов, в голову не приходило. Можно было бы помечтать о тайной влюбленности, конечно… Особенно, после такого-то поцелуя! Но слова, после него сказанные, эту идею напрочь перечеркнули.
– Да ну, это на него не похоже, совершенно. Если Хмель кого-то считает ниже себя, то перестает замечать, в принципе. Смотрит, как сквозь стекло. А в тебе он что-то еще увидел, что-то, что его очень сильно цепляет… - Вовка, как будто, и со мной разговаривал, и в то же время - рассуждал вслух, сам с собой.
– Ну, вот и спроси у него! Это же твой друг, а не мой! - психанула, не выдержав такого его поведения.
Глава 10
Но Вовку, похоже, мало волновали подробности того, чем и как думает Владислав. Его другие моменты интересовали. Например, наша совместная ночевка, со всеми вытекающими. Он, конечно же, вслух мне об этом ничего не сказал, но всеми правдами и неправдами подталкивал к домику, где наша комната находилась. И все мои отмазки на тему, что хочется еще развеяться и погулять, с каждым разом отметались все решительнее.
В конце концов, я поняла, что сопротивляться уже просто не имеет смысла, да и глупо выглядит. Ведь знала же, куда еду, и чем все это должно обернуться. И даже, наверное, сама хотела, в глубокой тайне от самой себя. Ну, сколько можно-то прятаться и убегать от нормальных, взрослых отношений? Если однажды не понравилось, это еще не значит, что уже не сложится никогда. Просто я тогда была слишком юна и глупа, а партнер попался… да лучше бы и не вспоминать того партнера. Два юнца столкнулись, одержимые каждый своей страстью: мне хотелось любви и ласки, а ему - секса, и побольше. Так бывает, когда у мальчика вовсю гормоны играют, а у девочки голова забита розовыми единорогами на радугах. В общем, своей дочери, которая у меня будет когда-нибудь, буду не романы о любви читать, а книги о подростковой психологии.
Не сказать, чтобы и сейчас у меня с гормонами случилось нечто невероятное, и прямо-таки не терпелось прыгнуть в койку к Зацепину… Но теперь меня эта перспектива немного волновала, и волновала приятно. И человек хороший, и ласки тоже хочется. Уже такой, настоящей ласки, а не придуманной на основе чьих-то романтических фантазий.
И, стыдно признаться, (но себе-то можно), поцелуй с Хмелевским что-то во мне разбередил. Такое, от чего сердце начало сжиматься в сладком предвкушении. Ведь если можно так забыться, только целуясь, то, что же будет происходить дальше?
Но стеснение побороть было сложно. Даже когда Вова приглушил свет в комнате, и вина налил (подготовился, жук такой, заранее, все предусмотрел), и помог усесться поудобнее на диване. По телевизору шло что-то легкое, не обременяющее мозг мыслями, вино было нежно-терпким, кусочки шоколада - правильного вкуса, не приторными, но и не очень горькими… Моя голова лежала у Вовы на плече, он нежно перебирал мои волосы, то аккуратно цепляя теплыми пальцами тонкую кожу за ухом, то спускаясь ниже, к шее. Это было безумно приятно, заставляло млеть, будто кошку, соскучившуюся по хозяйской ласке. Когда к рукам присоединились губы - такие же теплые, мягкие, нежные и неторопливые, мне, наконец-то, стало пофигу на оставшиеся моральные зажимы. И даже расхотелось думать, почему они меня никак не отпускают. «В конце концов, Надя, когда-то же надо и расслабляться начинать, и жить не только своими закомплексованными мозгами!» Не знаю, что это во мне заговорило, потому как мозг себя точно так обозвать не имел права…
– Зацепин, а ты умеешь соблазнять, однако… - это я прошептала, когда он уже стаскивал с меня свитер, и зачарованно уставился на кружевные чашки лифчика. Что мартовский кот, смотрел голодными глазами… Спасибо Аньке, за один только этот восхищенный взгляд мужчины, я должна буду ей проставиться!
– С ума сойти! Надька, это ты умеешь соблазнять!
– Моя ирония осталась незамеченной. Зацепин, реально, а не фигурально, даже губы облизал. Сглотнул, очень жадно. И даже не стал с меня кружево стягивать - прямо так, поверх него, и пристроился к груди. Сначала нежно и аккуратно, а потом все ощутимее и заметнее. Руки, в общем-то, от губ не отставали. Кружево, наконец-то, было стянуто. Вернее, просто сдвинуто вверх, чтобы время не тратить на всякие застежки-крючочки-лямочки. А я, вот так бесстыдно оголенная, впервые не думала о том, чтобы прикрыться поскорее и выключить свет, а лишь бессильно откинула голову назад и наслаждалась ощущениями. Это было, действительно, невероятно. Мысли путались, и просто хотелось продолжения.
Трусики, которые были ничуть не менее впечатляющими, чем верхняя часть комплекта, Зацепин попросту не разглядел. Может, и к лучшему, а то бы я его совсем потеряла, бедного. Он сделал проще - стянул их с меня вместе с джинсами, и закинул куда-то, даже не оглядываясь. Я лишь краем сознания отметила, в какой стороне потом искать вещички, а потом забылась в новых ощущениях.
Даже мой совсем небольшой опыт подсказывал, что у Зацепина нет никаких комплексов и заморочек в сексе. Он целовал, трогал и гладил меня везде, где ему казалось правильным и приятным. Даже там, где я бы сама себя никогда не догадалась погладить. Поцелуи и прикосновения, то неторопливо-ласковые, то жаркие и жадные, доводили до умопомрачения. Я, кажется, вела себя как настоящее бревно. Если правильно понимаю, что значит «бревно в постели»: не запрещала ему ничего, не сопротивлялась, но и ничего особенно не делала. Только цеплялась за его руки и плечи, и что-то несвязно шептала. Ну, еще прижималась всем телом, терлась об него. Потом стала неприятной одежда, которую с себя-то он снять забыл. Кажется, моя помощь была лишней, потому как наши руки запутались в его толстовке, потом футболку чуть не порвали. В конце концов, Зацепин прижал мои запястья к подушке над головой и приказал, чтобы не шевелилась. На мое возмущенное бухтение лишь ухмыльнулся в ответ, немного криво, и сказал, что так будет лучше нам обоим. Да, сам он разделся намного быстрее, чем это происходило с моей неумелой помощью.