Не беси меня!
Шрифт:
– Без Нади никак не обойдетесь, Ань?
– все-таки, он решил сказать свое веское слово. Лучше бы, на самом деле, молчал. Что это за попытки установить патриархат в доме? Тем более, что и дома-то у нас еще не намечалось.
– Вова. Надя танцевать обожает. Если ты не знаешь об этом, сам виноват. И если привез девушку отдыхать и развлекаться, то не мешай ей это делать по полной программе.
– Малинина лучше всех знала об этой моей слабости. Мы редко, но метко выбирались с ней куда-нибудь в клуб. Как правило, по каким-нибудь халявным билетам, что раздавали в универе добрые самаритяне. И уж если выберемся, то оставались там до самого утра. До первых автобусов, если быть точнее. И почти
– Надюш, так ты, действительно, хочешь пойти туда?
– Вовка понял, что его в чем-то успели обвинить, и предпочел не нарываться дальше.
– Да. Сто лет уже не отрывалась на танцполе. Очень хочу. Пойдем, Вов?
– Ну, как бы тебе сказать… Я не фанат таких развлечений. Но если ты хочешь, то пойдем. Найду уж, чем там заняться…
Я на радостях повисла у него на шее. И даже поцеловала. Крепко, по-настоящему.
– Ого. Вот, оказывается, какую силу имеет женская благодарность… А я ведь ничего особенного не делал… - Зацепин был явно рад моему такому порыву. Неудивительно: раньше я крайне редко проявляла инициативу. А чтобы уж так явно… Наверное, никогда.
– Запомни и повторяй этот прием почаще, - Малинина назидательно потрясла перед его носом пальцем, - глядишь, и почаще такие радости будут перепадать.
И потащила нас обоих в направлении, только ей одной известном. Нам с Зацепиным оставалось лишь быстро перебирать ногами.
Эта турбаза не переставала меня удивлять своими скрытыми достоинствами: в небольших по виду домиках, не очень-то и приглядных, больше похожих на избы, внутри скрывались внушительные пространства, очень современно организованные, способные конкурировать с лучшими городскими заведениями. Ну, может быть, не самыми лучшими, а с теми, где мне удавалось изредка побывать.
И этот «танцевальный зал» был достаточно просторным, позволявшим вместить в себя и танцпол, и небольшую сцену, и столы по периметру. Народу там собралось предостаточно, явно, не только наша компания веселилась. Все свободные столы уже были заняты, но Анька не растерялась: быстренько высмотрела наших сотоварищей и, не спрашивая, к ним же и приземлилась. Нас рядом с собой усадила, естественно.
Мне, в общем-то, было безразлично, кто за тем столом сидел: общаться с ними в планы уже не входило. Надо было где-то оставить Вовку, а самим пускаться в пляс. Кровь, до этого разогретая шампанским, а теперь взбудораженная музыкой, бурлила, так, что мне просто не терпелось присоединиться к танцующим. А там - позабыть обо всем на свете.
Танцевать я любила, люблю и буду любить, наверное, до последнего толчка пульса. Не знаю, как это выглядит со стороны, насколько модно и современно я двигаюсь, насколько уместна среди других… Мое тело живет своей жизнью, а голова отключается. Следит лишь за тем, чтобы ни на кого не наступить и ни в кого не врезаться. Физически устаю неимоверно, так, что потом дня два хожу, как деревянная. Зато моральный отдых - лучший из всех возможных вариантов.
Зацепин остался среди однокурсников, и замечательно, что не пришлось переживать о его гордом страдающем одиночестве. Кажется, даже нашел, о чем с ними поговорить. Я лишь мельком оглядела присутствующих, радостно отметила, что Хмеля нет среди них, и ускакала под руку с Анькой. Не знаю, чем мне мог помешать Влад в тот момент, но отчего-то, совсем не хотелось, чтобы он видел, как я танцую. А потом отпускал какие-нибудь гадости очередные. Как бы Вовка ни был уверен, что он Хмеля убедил не приставать с колкостями, я в этом очень сильно сомневалась.
А его отсутствие расслабило меня окончательно. Одна мелодия сменялась другой, ритмы становились все более жесткими и рваными, я отрывалась. Так, что вспоминала об отдыхе, лишь когда Анька подмигивала и кивала в направлении нашего стола.
Люди за столом постоянно менялись: кто-то приходил, кто-то на время исчезал, часть парней и девчонок, так же, как мы, постоянно пропадали на танцполе. Одно оставалось неизменным: ожидающий меня Вовка, что-то потягивающий из бокала. Не уверена, что закусывающий… Но, вроде бы, вел себя вполне адекватно. А еще - однозначно отсуствующий Хмелевский. Ни разу я его не заметила, а сканировала пространство на его наличие каждый раз. Не знаю, по привычке, или интуиция подсказывала, что просто так ему подобные не пропадают… А еще… Еще мне хотелось, чтобы он увидел, как я классно танцую, и хотя бы в этом смог признать мое первенство. И просто не захотел бы сказать ничего дурного об этом… Глупое желание, но куда от него денешься, если оно пришло тебе в мысли и прочно там засело?
– Надь, а тебе не слишком жарко?
– Вовка, заботливый такой человек, заметил то, на что я совсем не обращала внимания: свитер не очень-то располагал к активным движениям.
– Ты сейчас вся взмокнешь здесь, а потом идти обратно по морозу… Простынешь ведь.
– Черт. Я как-то не подумала об этом…
– Ну, конечно. Ты сейчас вся в другом.
– И это не было подколкой. Скорее, пониманием, что мне сейчас хорошо, и мешать не надо бы.
– Мне очень нравится, как ты двигаешься, Надь. Честно.
– Жарким шепотом на ухо. Таким, что волоски на загривке встали дыбом.
– Если бы раньше тебя не знал, то сейчас бы точно влюбился. Ты у меня офигенная. Правда!
– Да брось ты… Просто, мы оба слегка нетрезвы. Я расслабилась, а тебе все видится в розовом свете.
– Как не умела никогда принимать комплименты, так, наверное, и не научусь уже.
– Нееееет. Ты у меня самая лучшая. Я же вижу, Надь! Так больше никто не умеет.
– И этот не очень вменяемый дурачок начал нежно целовать меня в ухо. И не только целовать. Очень откровенно стал себя вести.
– Вов, прекрати! Мало нам было издевательств за ужином! Давай, еще здесь для всех шоу устроим, чтобы потом еще пару недель о нас разговаривали.
– Пришлось бить его по рукам и выворачиваться.
– Слушай, Зацепин. Тебе, наверняка, будет полезно остыть.
– Малинина, оказывается, все это время была рядом. И если не слышала весь разговор, то уж действия, конечно, наблюдала. Веселилась, наверное, от души, но за честь мою девичью решила вступиться. Анька, хоть и шебутная временами, иногда - нелогичная и непонятная, в чем-то самом главном всегда была на моей стороне и знала, когда пора вмешаться.
– Блин. Ань, вот ты вечно… Предлагаешь мне льда за шиворот насыпать? Это будет бесчеловечно. И явно против Женевской конвенции. Я против.
– Ты посмотри, пьяненький, как будто, а слова выговаривает, как будто ни грамма не принимал.
– Все проще. Сгоняй в номер, принеси Наде что-нибудь, во что можно будет переодеться, или еще одну теплую кофту. Мне сопливая соседка по общаге тоже не нужна.
– Надо же. Вот кто среди нас оказался самым трезвым…
– Ты хочешь отправить меня на улицу, сейчас?
– жалобный тон и глаза, как у кота из Шрека… Еще бы, его от самого вкусного сейчас оторвали - не дали полапать меня.
– А ты предлагаешь пересидеть здесь до лета? Или пока Надька остынет после танцев? Мне бы, кстати, тоже не помешала какая-нибудь дополнительная кофта… - Черт. Вот как понимать Малинину? Она обо мне изначально заботилась или решила себе обеспечить комфорт, но зашла издалека?
– У тебя есть еще одна в чемодане, Надь? Или лучше дать Вовке ключ от моей комнаты?