Не беспокоить
Шрифт:
— Есть у вас протестантская Библия? — спрашивает он. — Если нет, мы обойдемся.
— Английский молитвенник, — отвечает Элинор, но ее голос заглушен воем бури и громкими восторгами жениха, которого теперь вместе с Адрианом держит Кловис. Пациент, стоя рядом с Элоиз, по-видимому, ошеломлен и смотрит на нее, осклабясь всем лицом. Снова гремят «Зеленые рукава».
— Поздновато уже, — говорит Листер.
— Книга общих молитв, — выкрикивает Элинор.
— Как пастор я обладаю правом проводить законное венчание в этой
Жених снова вырывается и кидается на Элоиз.
— «Да», это ясно, — говорит Пабло, вместе с другими помогая выручить невесту.
— Теперь пусть только кто-то скажет, будто он не был в здравом уме во время свадьбы, — говорит Листер. — Он отлично знает, что делает.
— В моем положении, — вздыхает Элоиз.
Вот чета опять поставлена как надо, и его преподобие спрашивает у Элоиз:
— Как фамилия вашего отца?
— Клопшток, — отвечает Элоиз.
— Клопшток?
Вопль восторга вырывается у Клопштока с чердака.
— Свойство и родство! — вопит Элинор, перекрывая вой бури, музыку и ликование жениха.
— Всего лишь совпадение, — поясняет Листер, разводя руками, как дирижер, добивающийся от оркестра pianissimo. — Ее отец — простой Клопшток, лудильщик. Ничего общего с домом Клопштоков, в чьей резиденции мы пребываем и где несметные генералы, послы и блистательные их супруги вращались в обществе кардиналов и изгнанников Востока в ночь, когда отнюдь не тайно обручились барон и баронесса.
— Вы совершеннолетняя? — спрашивает его преподобие у Элоиз.
— Двадцать два годочка. — Она чуть покачивается под все ускоряющуюся рок-музыку, потряхивая белой норкой.
— Да ей все двадцать три! — всхлипывает сестра Бартон.
— Стало быть, вы в брачном возрасте, — заключает его преподобие. — Элоиз Клопшток, — спрашивает он, — согласна ли ты назвать этого человека своим законным мужем?
— Даю мое согласие, — говорит Элоиз.
— Но у них нет колец. — Его преподобие нервно озирается.
Листер немедленно предъявляет кольца.
— Он его сразу в рот потащит и проглотит, — рыдает сестра Бартон.
— Я его надену на палец жене, как доверенному лицу, — говорит Листер, тотчас надевая это кольцо на палец Элоиз.
— Объявляю вас мужем и женой. — Его преподобие кладет одну руку на плечо Элоиз, другую — на плечо новобрачного, который, вне себя от радости, снова увертывается и скачет в дальний угол комнаты. Не одна драгоценная ваза брякается об пол.
Мистер Макгир спешит защитить свои бобины. Мистер Сэмюэл говорит, щелкая фотоаппаратом:
— Дивно, дивно! Его улыбка похожа на восторг во весь рот, какой вам выдаст любая королева красоты в момент избрания.
— Совсем не стала бы
Новобрачный бодр, силен, увертлив. Он с мясом вырывает молнию из красного вельвета и вытанцовывает из своего костюма. Затем, восторженно скача, не без трубных воплей и дальнейшего ущерба для убранства комнаты, он сдирает с жены манто, увлекает ее в угол и на нее падает. Пабло бросается ей на выручку.
— Оставь его. Имеет полное право, — говорит Листер.
— На свадьбе права не имеет, — возражает его преподобие. — Что за манеры.
Сестра Бартон рыдает, ревет буря, Элоиз атлетически борется и наконец вырывается и убегает из зоны записи звука и зрительного ряда.
— Расческу дайте, — говорит она.
Кловис задувает свечи.
Мистер Сэмюэл замечает:
— Еще, конечно, серьезная понадобится обработка.
— В моем положении, — стонет Элоиз. — И я туфлю потеряла.
Новобрачного держат сестра Бартон, Адриан и Пабло. Элинор его прикрывает вышитой скатертью.
— Укусите его за палец, пусть угомонится, — велит Кловис сестре Бартон.
— Делал человек, что ему положено, — замечает Адриан.
Листер говорит:
— Короли и королевы прежних дней осуществляли брачные отношения свои прилюдно. На ложе о четырех столбах, под балдахином. Весь двор должен был стоять и наблюдать, как трясется балдахин, когда Мария, королева Скотов, вышла за французского дофина, в сравнении с которым наш друг с чердака — подлинный Эйнштейн. Итак, милая моя Элоиз, никто теперь не сможет оспаривать истинность твоего брачного союза на том основании, что отношения-де не были осуществлены прилюдно.
— Не были они осуществлены, — говорит Элоиз. — Едва не были.
— На взгляд наивного объектива, брак был осуществлен, — настаивает Листер. — Не так ли, мистер Сэмюэл?
— Да, — заверяет мистер Сэмюэл. Но никто не слушает.
Листер протягивает его преподобию перо и два листка машинописи.
— Свидетельство о браке, — говорит он. — Не подпишете ли, ваше преподобие? Я расписался уже. На копии.
Его преподобие озирается, как бы не понимая, где он оказался.
— Подписать? — Он бормочет. — Да-да, разумеется, я поставлю свою подпись. И счастливая чета должна тоже подписаться.
Всех осияв улыбкой, он вынимает очки, кладет этот листок бумаги на тонкий молитвенник Элинор и ставит свою подпись.
— Теперь молодой, — он говорит, — потом молодая.
— Укусите его за палец, — велит Кловис сестре Бартон, — или вы уволены.
Вся в слезах, она берет ликующего пациента за мизинец и кусает. Он начинает хихикать и потом еще долго никак не может перестать. Листер вкладывает в пальцы ему перо и, подняв листок вместе с твердой книжкой на удобный уровень, водит бессильной, весело-податливой рукой по отведенному месту, покуда там не вырисовывается «Густав Э. Клопшток».