Не бойся Адама
Шрифт:
Все это оказалось ненужным. Профессор Шампель не поинтересовался ни его именем, ни причиной визита. Он дорожил лишь возможностью поговорить о холере с заинтересованным собеседником.
Одного взгляда на пустынные коридоры лаборатории хватало, чтобы сразу понять: холера перестала быть модной болезнью. Прорывы в науке совершаются сегодня на других фронтах. Чудовища вроде ВИЧ, вируса Эбола или птичьего гриппа – вот что занимает ныне публику, средства массовой информации и политиков. Именно они притягивают средства и фабрикуют нобелевских лауреатов. Старушка холера выступает в роли заслуженного ветерана. Она обломок минувших войн, разрушительных, но победных. С первого взгляда было заметно, что профессор
– Известно ли вам, что делает холеру самой интересной патологией в мире? – спросил Шампель Поля. – А ведь это так просто! Холера – это литературная болезнь.
Профессор был человеком небольшого роста с круглым красноватым лицом и отвислыми щеками. Он принялся зачитывать Полю отрывки из сочинений в стихах и прозе, посвященные холере. Они принадлежали многим знаменитым, преимущественно французским, писателям. Закончил он в крайнем возбуждении, почти усевшись на узкий стол, отрывком из «Гусара на крыше» Жана Жионо: «Холера, – завывал професcop, – это стра-а-ах…» Полю стоило немалого труда вернуть его к ощущению реальности и ответам на свои вопросы.
– Нет, – признался в конце концов Шампель, заправляя рубашку в брюки, – холера больше не является проблемой для медицины. Гигиена вполне способна с ней справиться.
Правда, он тут же попытался смягчить свои слова:
– Это вовсе не значит, что холера не доставляет больше хлопот. Она остается одной из самых распространенных болезней бедных стран, точнее, «бедных людей в бедных странах».
– Иными словами, в лабораторных условиях микроб безопасен и вам не нужно принимать какие-то особые меры предосторожности?
Профессор взял со стола маленькую пластиковую баночку.
– В сухом виде вибрион прекрасно сохраняется вот в таких сосудах. Мы даже получаем его отовсюду по почте.
– По почте! А если контейнер треснет? Если они пропадут?
– Видите ли, дорогой коллега, необходимы особые условия, чтобы вибрион стал опасным. Нескольких отдельных бактерий для этого недостаточно. Они должны присутствовать в очень значительном количестве, к примеру, размножаться в организме больного. Необходимо, чтобы они передавались в благоприятной жидкостной среде при достаточно высокой температуре и наличии взвешенных органических веществ. Но самое главное, они должны напасть на подходящий объект: ослабленное и недоедающее население с низким уровнем гигиены. Холера – это чудовище, которое сокрушают простым мытьем рук.
Те же слова, что произнес Рогульский! Это, должно быть, известное выражение, частичка литературной истории холеры. Теперь нет сомнений: поляк не погрешил против истины. И все же Поль хотел проверить еще кое-что.
– А здесь, профессор, где вы храните образцы вибриона?
– Пойдемте со мной.
Шампель повел Поля по коридору. Казалось, что он старательно избегает смотреть направо.
– А что тут? – спросил Поль, указывая на комнаты справа.
– Это уже не мы, – с горечью признался Шампель. – Вот уже пять лет, как у нас осталась только половина лаборатории. С той стороны занимаются листериозами, ну, теми микробами, которые живут в сыре и способны убить беременную женщину.
В голосе его звучало презрение ко всем этим выскочкам, неспособным вдохновить гения.
Они прошли по комнатам, заставленным приборами, за которыми сидели несколько ученых. Шампель пояснил, что здесь холера практически повсюду: в холодильных шкафах, под вытяжками, на мойках, но никто из присутствующих не носил масок и спецодежды.
– Множество людей заблуждается по поводу холеры, считая ее гораздо более опасной, чем она есть на самом деле. Я вспоминаю появившуюся здесь в один прекрасный день русскую стажерку. Она прошла в коридор и без колебаний направилась вон к тому шкафу.
На его дверце была привинчена табличка с надписью: «Не входить – опасно».
– Это техническое помещение с электрощитом. Она ждала моего прихода в полной уверенности, что настоящая лаборатория по изучению холеры должна располагаться именно там!
Они вышли из лаборатории и оказались в холле у лифтов. За ними находилась маленькая неказистая дверь, запертая на самый обыкновенный замок.
– Вот тут мы и храним штаммы холеры.
Комната была до потолка уставлена стеллажами, на которых в порядке располагались штаммы холеры, добытые во время пандемий за последний век. Весь ужас и горе, принесенные этим бедствием, родились из образцов, мирно лежавших здесь, словно коллекция марок. Шампель объяснил, что в коробках хранятся засушенные вибрионы, а замороженные лежат холодильных шкафах, но и те и другие полностью жизнеспособны и могут в любое время стать основой культуры вируса. Это было захватывающе увлекательно и воплощало всю мощь человеческого ума. В эту маленькую тюрьму наука смогла заключить злодеев, некогда угрожавших роду человеческому.
Поль и Шампель вышли из комнаты. В конце коридора они увидели через стеклянную дверь группу детей. Они бегали, кричали и упирались носом в стекло.
– Школьники на экскурсии, – сказал Шампель.
– Вы хотите сказать, что та сторона открыта для публики?
– Да, там музей Пастера. Вы его не видели? Зря.
Рогульский оказывался прав во всем. Вибрионы холеры не требовали какой-то специальной защиты, так что все эти спящие штаммы могли храниться в нескольких метрах от прогуливающихся детей. Его нельзя было ни в чем упрекнуть.
Возвращаясь в кабинет профессора, Поль решил проверить последнее.
– Правда ли, что вибрион генетически очень стабилен?
– А! Вам и это известно? Совершенно верно. Есть примерно две сотни разновидностей вибрионов, и большинство из них не вызывают инфекции. Холеру провоцирует только тот, который мы называем . Вы же видели нашу коллекцию и заметили, что она не меняется веками. Лет десять назад появилась одна опасная разновидность, вызвавшая пандемию среди привитых против . Но это исключение лишь подтверждает правило: холера не видоизменяется.
Они сели, и Поль привел в порядок свои заметки. Пришло время задать последний вопрос, маячивший за всеми остальными, а там можно и закрывать расследование.
– Возможно ли использовать холеру целенаправленно?
– Вы имеете в виду террористов?
– Да.
Шампель скривил губы. Было видно, что он с трудом скрывает разочарование.
– Холера – не самое лучшее оружие для биотеррористов. Теоретически все возможно. Холера все-таки опасное эпидемическое заболевание, против которого не существует эффективной и дешевой вакцины массового применения. Время от времени о ней говорят в связи с секретными военными разработками, но все это только неподтвержденные слухи. Правда в том, что наш старый добрый вибрион не особенно подходит террористам. Во-первых, в отличие от бацилл, которые образуют споры и могут долго жить во враждебной среде, он не очень стоек. Во-вторых, его не так уж трудно победить, и большинство антибиотиков с этим отлично справляется. Поскольку он генетически стабилен, то быстро формирует иммунитет. Человеческий организм начинает вырабатывать антитела, и болезнь становится эндемической, иначе говоря, микроб не вызывает больше заболевания. Для того чтобы он снова мог привести к эпидемии, нужны социальные катаклизмы, наводнения или войны, резко ухудшающие ситуацию с гигиеной.