Не бойся Адама
Шрифт:
Барни открыто вошел в магазин через главный вход с набережной. Чего хитрить, когда он и вправду идет повидать своего кузена. Сомерсет приходился сыном тетке Барни, светлокожей гаитянке, и моряку из Нантакета, сыну шведских эмигрантов. В полную противоположность черному Барни, он был белокож и светловолос, так что кузены совсем не походили друг на друга. Это никак не мешало им отлично ладить. Именно поэтому, решив устроить тайное свидание с Полем, Барни сразу же вспомнил о Сомерсете. Шипчандлер жил на втором этаже над магазином. Его квартира, вытянутая в длину, как и сам магазин, в отличие от нижнего помещения была обставлена очень скупо. На крашенных белым
В одиннадцать тридцать в незапертую дверь служебного входа проскользнула Марта. Она поднялась наверх и присоединилась к Барни.
– Все в порядке? – спросил тот.
– Слежка – мое ремесло, – ответила Марта, смеясь. – Пусть-ка жирный неумеха Лоуренс попробует меня переиграть!
Через пару минут они услышали глухое звяканье китайского колокольчика в магазине. С лестницы донесся звук шагов, и они увидели входящего в комнату Поля. Он был одет в дождевик и полосатую шапочку с помпоном. Щеки его покрывала трехдневная щетина, а на носу красовались квадратные солнечные очки: типичный клиент Сомерсета, не вызывающий никаких подозрений.
Еще через четверть часа пришла Тара. Чтобы избавиться от возможной слежки, ей пришлось зайти в большой супермаркет и выйти через служебный вход. Наконец, к огромному удивлению Поля, с опозданием в десять минут появился и сам Александер. Дипломат и блестящий аналитик, он никогда не обучался специфическому ремеслу разведчика и представлял собой самое слабое звено во всей цепочке и самую легкую добычу для службы наружного наблюдения Лоуренса. Накануне Марте пришлось взять его в оборот и разработать целый сценарий (визит к больной матушке, отъезд на машине ранним утром, множество маневров на пустынных дорогах, чтобы засечь наблюдение, переодевание на автостоянке и приезд в Ньюпорт под видом туриста). Все это отлично сработало. Слежки за ним не было.
Когда все оказались в сборе, Барни объявил, что Тайсен свяжется с ними по телефону. Будучи одним из младших сотрудников, он не пользовался такой свободой передвижения, как остальные. Как и всем агентам-аналитикам, ему полагалось всегда сидеть в бюро в Провиденсе. Тайсен обещал позвонить им с мобильного около полудня, и они смогут поговорить по громкой связи.
Все присутствующие уже знали о разговоре Барни и Поля. Все отдавали себе отчет в опасности, которую представляла собой группа Хэрроу, все понимали неизбежность крупномасштабной диверсии. Все, несмотря на лояльность, были убеждены, что Арчи совершил серьезную ошибку, согласившись положить конец расследованию.
– Я разговаривал с Керри, – сообщил Поль. – Она вылетела рейсом компании «Свис», села в Нью-Йорке в шесть тридцать. Присоединится к нам через час-другой.
– Нам нет необходимости ее ждать, – отрезал Барни. – Она покажет нам оригинал фотографии, но не думаю, что на ней есть что-то новое по сравнению
Барни протянул Полю фотокопию снимка. Все остальные достали свои экземпляры и стали вглядываться в лица участников семинара 67 года.
– Я убежден, что Керри права, – сказал Барни. – Ключ ко всему делу на этом снимке. Здесь люди, входящие в группу поддержки Хэрроу. Вычислив их, мы сможем понять, кто финансирует операцию, а главное, в какой стране будет нанесен удар.
– Предлагаю немедленно приступить к анализу результатов расследования. Начнешь, Марта?
Марта положила на стол ноутбук и выпрямилась на стуле.
– Напомню, особенно для Поля, что мы распределили между собой работу по идентификации этих людей. Каждый из здесь присутствующих занимался одной или несколькими личностями, фигурирующими на фотографии семинара Фрича. Аналитические подразделения Александера оказали нам значительную помощь, но в архивах нашлось далеко не все. Пришлось поработать в других направлениях.
Поль кивнул в знак того, что принял к сведению это методическое замечание.
– На мою долю, – продолжила Марта, – выпали два азиата из первого ряда. Для установления личности, кроме самого изображения, мы располагаем фигурирующим на обороте списком имен и копией ведомостей оценок, которые Керри нашла в том же досье. Сопоставив эти данные, я получила следующее.
Все машинально повернулись к стене, но, увы, привычной в Провиденсе техники здесь не было. Вместо большого экрана на стене красовалась лишь сцена охоты на кита, который безумным взглядом озирал тянущийся за ним кровавый след.
– Первое из двух «китайских» лиц – это южнокореец по имени Ким Рай. Сегодня он занимается строительным бизнесом в Сеуле. На него нет ничего компрометирующего, если не считать близости к секте Муна. Известно, что он построил для нее целый ряд зданий.
Марта сказала все это не очень уверенным тоном, а слушатели несколько раз хмыкнули, демонстрируя, что ожидали большего.
– Другой действительно китаец. Его зовут Тен Ли Ченг. Семьдесят лет. Член партии с 1960 года. Уроженец Северного Китая, монгольская кровь со стороны матери.
– Какого черта он делал в Австрии пятидесятых годов?
– Изучал лингвистику. Владеет немецким и русским. В то время он был студентом, но это, скорее всего, прикрытие для шпионажа за русскими. Похоже, что к Фричу он попал по ошибке. Университеты отказались его принять, а ему позарез требовался статус студента. Тогда он и обратился к Фричу.
Большинство сидевших за столом скривили губы в знак недоверия, но Марта выложила еще не все козыри. Она заговорила громче:
– Он оказался у Фрича случайно, но со временем увлекся его идеями. Вернувшись в Китай, он стал одним из ведущих специалистов в области ограничения рождаемости. Ну, вы все про это слышали – не больше одного ребенка в семье… Он изо всех сил отстаивал эту стратегию на самом высоком уровне, а теперь стал членом Центрального комитета партии. Два его сына…
– Два? – воскликнула Тара. – За это ему самое место в тюрьме, не так ли?
– Он родил их еще до начала кампании «Один ребенок на семью». В любом случае партийных бонз это никогда не касалось.
– Какой уж там!
Марта предпочла не замечать смешков и ухмылок, переходя к главному.
– Я хотела сказать, что жизнь его двух сыновей сложилась весьма любопытным образом, особенно в свете нашего дела. Старший стал директором аэропорта в Шанхае, что теоретически позволяет ему легально или нелегально ввозить на территорию Китая все, что угодно.