Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»
Шрифт:
– Заместо бронежилета? – усмехнулся консьерж.
– Вроде того. Дантеса от пули Пушкина пуговица спасла…
– А проба хоть толковая? Знаю я то золото. На Руси раньше самоварным, или цыганским, называли.
– Нет, тут всё верняком. У известного человека заказывал, из южноафриканского самородного. По нашему – девяносто шестая, монетная. Всю премию за операцию в Чаде вбухал.
– Стоит того. – Майор подкинул на ладони портсигар, будто проверяя соотношение размеров и веса. – Плюс камешки.
«Понимающий человек, – подумал
– Камешки это так, бонус. – И спрятал портсигар в карман.
Тема была закрыта. Закурили. После первой затяжки Борис Иванович сказал, понизив голос:
– Вами тут интересовались.
– Неужели? И кому это я вдруг понадобился?
– Если б ко мне обратились, я бы вам точно обрисовал и внешность, и род занятий. А это мне сменщик передал. Молодой парень, Иван. Ну, вы знаете.
Фёст, разумеется, знал каждого из консьержей-охранников подъезда. С каждым словом-другим перебрасывался, на чай давал, особенно если поздно домой возвращался. Собирался попросить ребят из «Чёрной метки» составить на каждого подробное досье: на кого полностью положиться можно, а от кого поскорее избавиться. Теперь-то, располагая полноценными «шарами», он и сам разберётся.
– Он со смены домой шёл. Двое догнали, какую-то ксиву показали, пацан и прочитать ничего не успел. Что взять, – Борис Иванович пренебрежительно махнул рукой, – всей службы – сержант-срочник ВДВ. Чечни немного – вот и всё образование. Стали расспрашивать. Не столько о вас, как о «племянницах» ваших. Так вопросы загибая – не бордель ли здесь подпольный.
– Забавно. А участковый у нас для чего жалованье получает?
– И я о том же. Любая контора всё, что нужно, по своим каналам, не вставая со стула, выяснит. Да и хозяин, друг ваш – человек авторитетный. Не уверен, сам начальник горуправления рискнул бы связываться?
– Ваше мнение? Блатные, что ли? А им чего? Не вижу резонов. Как-то, помню, с одним из смотрящих разговор был. Отчего, мол, мимо него квартиры взяли, дорогу кому-то перешли, с общаком не поделились…
– На чём сошлись? – проявил искреннюю заинтересованность Борис Иванович. То ли вправду о той истории ничего не слышал, то ли решил версии сверить.
«Интересно интрига закручивается, – внутренне усмехнулся Ляхов. – Правильно Александр Иванович говорил, иронически цитируя кого-то: «Что бы вы ни делали, вы делаете мою биографию». В смысле – «самим фактом причастности к «Братству» вы обречены на участие в заранее предопределённых событиях. Шаг вправо, шаг влево – никакой разницы. Конвой всё равно стреляет без предупреждения».
– Да пустяки, майор, оно тебе надо? – перешёл Фёст на «ты». – Кому положено – за базар ответил, общак похудел на сумму «морального ущерба»…
Тут он не врал, и врать не следовало. Всё, кто «в теме», знают, сколько с
Во взгляде консьержа он пытался уловить что-нибудь демаскирующее. Нет, ничего. Чисто. Если только сам он не последний лох, а майор – гений артистизма. Ничего, кроме некоторого напряжения, вполне естественного при внезапном серьёзном разговоре. Похожем на внезапный встречный бой вражеских разведбатов.
– Хорошо, майор, – полуотвернулся Борис Иванович. – Что показалось важным – я сказал. На самом деле – расспрашивали его только о девушках. О тебе – даже Иван понял – для отмазки. Предупредили об ответственности за неразглашение, и то без нажима. Вербовать в агенты не пытались. Это пока всё. Дальше сам смотри. Если что – можешь на меня рассчитывать. Остохренело всё. Уж лучше снова автомат на плечо – и в сопки.
– От Москвы до сопок далековато, хотя я и там бывал. Давай в пределах Бульварного кольца сориентируемся.
Подал человеку надежду, не сказав фактически ничего, кроме намёков, подлежащих и двоякому, и троякому толкованию.
Как уже было заведено, в знак завершения разговора положил на стойку, вне поля зрения должным образом подрегулированной телекамеры, пятитысячную бумажку. Так у них сложилось, что этот момент ни одного, ни другого не унижал. Словно два офицера сигаретой поделились.
– Да вот, кстати, – уже с порога обернулся Фёст, – ты, наверное, чай в каптёрке пил, прозевал – съехали Людкины подружки. Конкурса в институт испугались. Теперь их двое со мной – Люда и Герта. Эти – не испугались!
И опять короткий обмен взглядами.
– Съехали так съехали, – равнодушно ответил Борис Иванович. – Если что – я и чемоданы помог с этажа снести. Вчера?
– Сегодня. Около восьми утра.
– Нормально. К Кисловодскому поезду с Курского вокзала.
– Именно. Так я с оставшимися племянницами погулять пошёл. К вечеру, пожалуй, вернёмся…
– Гуляйте, чего ж, дело молодое. Сотовый твой у меня есть.
– Возьми ещё один. – Фёст положил перед консьержем свою «паранормальную» визитку, где подчеркнул нижний из четырёх номеров, всего четырёхзначный. Выводящий с любого телефона прямо на блок-универсал, помимо ГТС и любых провайдеров.
– Ого! Это что ж за… – не сдержал удивления майор.
– Наука – она что? Она находится в постоянном прогрессе, – назидательно сказал Ляхов. – Придёт время – может, все по двузначным звонить будем, – он постарался, чтобы прозвучало и это достаточно двусмысленно.
Можно считать, что пищи для размышлений он бывшему майору предоставил достаточно. Как он её использует – его дело, но Фёсту казалось, что тот сделает правильный выбор. Наш человек, по манерам и по духу.
На прощание Вадим бросил, негромко и почти в сторону, ещё одну фразу: