Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»
Шрифт:
«Ох и хреново сейчас тебе, – думал Ляхов, глядя на их командира. – Так перед молодыми облажаться. До самой пенсии анекдоты рассказывать будут, накручивая живописные подробности».
Он-то знал службу, и знал, как в таких случаях бывают безжалостны сотрудники, особенно если зуб на севшего в лужу имеют. И никто ведь не вспомнит, что «дурку» с портсигаром совсем не он запустил. Уж лучше бы этот «ковбой» пулю в живот на «геройском задержании» схлопотал.
Для полноты торжества Вадим левой рукой вытащил из кармана пиджака злосчастный портсигар, открыл, взял сигарету, прикурил, правой не отводя ствола от цели. Положил посередине стола, кивнул дружески «первому» –
Нажми он сейчас нужную кнопочку, свалились бы парни парализованными. А можно вместо этого мускулатуру им расслабить, в том числе и сфинктеры. Правда, вони будет! А он ещё обедать собирается.
Только что не скрипя зубами, вмиг поблекший красавчик извлек из нагрудного кармана книжечку в сафьяновом переплёте с золотым тиснением.
– Сюда перебрось, – пошевелил Вадим пальцами в воздухе. – Я поймаю, не бойся. И обратно верну.
Подкрепил свои слова очередным движением пистолетного ствола.
И что же мы имеем? Точно, МГБ. Ишь ты, не майор, целый подполковник, Санников Владимир Захарович. Управление такое-то, отдел такой-то. Плохо, товарищ подполковник, явно засиделись на кабинетной работе, а у вашего шефа никого надёжного и с нужным опытом не нашлось.
Он перебросил удостоверение обратно, оно аккуратно легло прямо перед хозяином.
– С этого бы и начинали. Так чем могу служить, Владимир Захарович?
У того аж губы сводило от необходимости отвечать.
– Вам просили передать, что встреча состоится в другом месте. И время уже подошло… Кроме того – вас одного приглашали. Прошу к машине.
– Не поеду, – спокойно ответил Ляхов. – Если б с этого начали – подумал бы. Сейчас – точно нет. Вы на меня злые: в кабине по затылку стукнете или какой гадостью в лицо брызнете. А уж внутри конторы или на служебной квартире – тем более. Ему надо – пусть сюда и едет. Я, по вашей милости, даже и не позавтракал, теперь обедать придётся. Так и передайте. За то, что мне с девушками кайф поломали, я отдельно обижен. Короче – не смею задерживать. Возвращайтесь к своей «тыловой заставе» на скамеечке, оттуда веранду хорошо видно. Обещаю до четырнадцати ноль-ноль не исчезать. Да, вот ещё, подполковник, – сказал он, подводя как бы последнюю черту под разговором. – Опять вы соврали, не знаю уж для чего. Слова «просят» ваш начальник точно не произносил. Сказано было примерно следующее: «Бери пару своих сотрудников понадёжнее, и доставьте мне этого козла мигом, а брыкаться начнёт – действуй, как учили!» Если бы «попросить», так он бы мне сам позвонил, номер знает, и договорились бы полюбовно. А ты и такой ерундовой задачи выполнить не сумел. В моё время я бы такому, как ты, и на старшего лейтенанта представления не подписал, ибо умею в людях разбираться. А ты – нет, и твой начальник – нет. Идите…
Фёст сам себе удивился, произнеся такой длинный и логически безупречный период [135] .
О том, что любые попытки Санникова с его командой предпринять ещё какие-то «логически небезупречные», зато «эмоционально окрашенные» действия повлекут за собой полный провал не только до боли примитивно задуманной, но ещё хуже исполненной операции, он говорить не стал.
Вспомнились то ли шестой и седьмой, то ли девятый и десятый постулаты Александра Ивановича. «Если сумел довести противника до белого каления, этим и ограничься. На очень горячую железку плевать не надо». И – «Даже Наполеона проще отпустить из Москвы на старую Смоленскую дорогу, чем навязывать ему уличные бои в городе. Товарищи Сталин и Жуков в случае с Паулюсом этого не поняли».
135
В
Санников с товарищами отправились по той самой «Смоленской дороге», к скамейке напротив ресторана, где их с интересом ждали бойцы группы прикрытия. Оттуда и стали звонить, сразу по трём телефонам отчего-то. Впрочем, кто-то мог звонить и жене или подружке, сообщить, что намеченный уик-энд отменяется.
Герте с Людмилой, вернувшимся с позиции «засадного полка», биноклей не требовалось, чтобы наблюдать за противником, расположившимся в сотне метров, они умели подстраивать остроту зрения по принципу трансфокатора. Но кроме сделанного Санниковым доклада начальству, ничего осмысленного они по губам оперативников не прочитали. Перемежающийся малоинформативными фразами мат – и только. А кто бы на их месте не матерился, медленно, с трудом въезжая в ситуацию, в какую их поставили сначала командиры, а потом и этот… Фраером и козлом Ляхова, правда, никто не назвал. Испытали положенное уважение к достойному противнику.
Вадим вкратце пересказал девушкам суть происшедшего разговора и собственный план на предстоящую встречу.
– А вы не боитесь, что нас всё же попытаются перестрелять вон с той пятнадцатиэтажки? – спросила Герта, указав на жилую башню полукилометром севернее. Три её верхних этажа очень удобно возвышались над вершинами столетних лип. И это было единственное подходящее для снайперов место, если не считать окрестных кустов.
– Вот тебе и задача, – сказал Ляхов, – держи объект под контролем, ни на что более не отвлекаясь. Остальное – мы с Людой.
Герта кивнула, сориентировав свой блок-универсал в указанном направлении.
Официантка, опасливо-уважительно посматривая на Вадима, но лишних слов, выходящих за пределы её непосредственных обязанностей, не произнося, подала «агнешку на шкара», которой славился этот ресторан. Проще говоря – большой чугунный мангал с раскалёнными, но без пламени углями внизу и сковородой, накрытой крышкой, сверху. Под крышкой – тонко нарезанные ленточки ягнятины, болгарского перца, помидоров и масса всяких специй. Вкуснятина! Особенно если запивать терпким красным вином.
Вадим, кстати, с самого первого дня знакомства с «валькириями» не переставал удивляться их великолепному аппетиту. Девушки никогда не жеманничали, типа «бежала через мосточек, ухватила кленовый листочек». Нет, они, не скрывая склонности к гурманству, с тем же успехом могли питаться из солдатского котелка и с нормальным солдатским азартом. Понятно, что офицерская служба в войсках спецназа требовала массы энергии. Те, в институтских учебниках прописанные нормы калорийности, вроде: «Семь тысяч калорий косцу и кузнецу, три с половиной – работнику умственного труда», совсем не учитывали, что двадцатипятикилометровый марш-бросок с полной выкладкой и штурм-полоса на финише, и стрельба, из чего прикажут, на промежуточных рубежах – побольше усилий требует, чем «коси коса, пока роса».
Сейчас Людмила и Герта, не оставив без внимания закуски, серьёзно обратились к баранине.
Да и гость не заставил себя ждать. Наверняка ведь сидел поблизости с биноклем и, несомненно, матерился, наблюдая за «мастер-классом» своего посланца. Легко, думаете, видеть, как сыплется на свой страх и риск предпринятая акция? Шансы которой и так болтаются, как стрелка поломанного спидометра, от нуля до двухсот километров, пока машина, взрёвывая мотором, так и не трогается с места.