Не бойся, я кусаюсь
Шрифт:
Я почти уверена, что эти слова подействуют на его положительно, помогут хоть немного успокоиться и расслабиться, но в итоге вижу обратную реакцию: он начинает злиться еще сильнее. Сбрасывает с плеча мою руку, поворачивается так, чтобы видеть меня лицом к лицу, и говорит сухо:
– Знаешь, в чем вы с Никой совершенно одинаковы?
– И в чем же? – спрашиваю я тихо и напряженно. Честно говоря, я никак не ожидала, что он будет сравнивать меня со своей суицидальной истеричкой нижней. Это откровенно неприятно.
– Вы обе надумали себе гораздо
– Что ты имеешь в виду? – переспрашиваю я и хмурюсь, действительно не сразу улавливая смысл его слов.
– Она решила, что я ей чем-то обязан. Что она – единственная и неповторимая. Что она имеет право меня присваивать, ревновать, манипулировать. Что между нами что-то большее, чем просто сессии в секс-клубе. А ты – сама не догадываешься? Ты почему-то решила, что мне нужны твое утешение, твоя помощь. Мне тридцать лет, Каштанка, и все эти годы я охуенно справлялся без тебя. С чего ты взяла, что мне нужна твоя поддержка? Я что, похож на маленького мальчика?!
Мне так и хочется ответить – вообще-то, да, похож! – но я сдерживаюсь, решая быть мудрее. Вместо этого говорю спокойно:
– Каждому нужна поддержка.
– Мне нет, – он опять огрызается, и сбоку я вижу, как желваки на его лице начинают ходить ходуном. Это пугает, но я не отстраняюсь, оставаясь на месте. Обстановка вокруг кажется особенно гнетущей из-за расставленных по периметру видеокамер и лежащего на постели «аиста».
– Значит, мне правда лучше уйти, – я наконец киваю. Наверное, лучше оставить его сейчас одного, и возобновить этот разговор позднее.
– Да.
– Насовсем? – я зачем-то уточняю.
– Как хочешь, – его голос звучит притворно-равнодушно. Я уверена, что он так не думает, но почему-то решает меня оттолкнуть.
– А как же рекламные ролики? – спрашиваю я. Неужели тоже начинаю ревновать? Вот блин. – Снимешь в них Нику, когда она поправится? – даже не знаю, чего больше в этом вопросе: иронии или обиды. Кир смотрит на меня с откровенной ненавистью:
– Тебе смешно?!
– Нет, просто...
– Ты решила поиздеваться надо мной?!
– Кир, я...
– У вас хобби такое, что ли?! Прикидываться покорными девочками, а потом творить всякую дичь?! Это вы хуевые нижние или я хуевый мастер?!
– Я не твоя нижняя, – говорю я твердо, глядя ему прямо в глаза.
– А кто же ты? – усмехается мужчина. Я молчу, не зная, что сказать. Он фыркает: – Правильно. Потому что ты никто. Между нами ничего нет. Вообще ничего, блять! Так какого хрена?!
Терпеть подобное оскорбление я уже не готова: вскакиваю с места и собираюсь было выскочить из игровой в коридор, как вдруг Кир ловит меня за запястье.
– Отпусти! – рыкаю я и дергаюсь, но он держит крепко.
– Куда собралась?! – Кир очень зол, и теперь мне наконец становится по-настоящему страшно. Вот дура. Сама виновата. Влипла. Лучше бы молчала. Лучше бы сразу ушла. – Ты ведь хотела снимать ролик?!
– Ты сказал, чтобы я ушла!
– Я сказал это несколько раз – ты что-то не прислушалась.
– Теперь прислушалась!
– Поздно.
– Что ты...
– Иди сюда, – он хватается за мое платье и один движением рвет его напополам к чертям собачьим, а потом пихает меня на постель. Я падаю, матрас скрипит подо мной, а мужчина нависает сверху и прижимает к кровати мои запястья: – Я не твой друг, ясно? И не твой парень!
– Я поняла! – всхлипываю я, отворачиваясь от него, насколько это возможно, понимая, что реально напугана, а глаза неожиданно наполняются слезами. – Только отпусти меня, пожалуйста...
– Ты меня не послушалась – так почему я должен слушать тебя? – его руки лихорадочно елозят по моему телу, но я не испытываю возбуждения, только ужас. Он хватает меня за плечо и резко переворачивает на живот, подминая под себя. Я снова дергаюсь, пытаюсь вырваться, но куда там: физически он намного сильнее меня.
– Пожалуйста, Кир, пожалуйста! – умоляю я, рыдая под ним. Неужели он унизит меня настолько? Изнасилует? Он же... Нет, он не может! Только не он! Я ему доверяла, я думала, что он действительно хороший человек!
– Засунь свое «пожалуйста» себе в задницу, точно так же, как засунула туда мою первую просьбу отвалить от меня! – рыкает мужчина, рвет на мне трусы, вжимает меня лицом в постель, и я понимаю, что совершенно беззащитна перед ним. Если он и вправду решит меня изнасиловать – он сделает это. На мои крики никто не отзовется, никто не придет меня спасать. Мы же в секс-клубе, черт подери. Эта мысль настолько подавляет мое сознание, что я вдруг замираю, позволяя ему что угодно и просто покоряясь его жестокой воле.
Как и положено нижней.
Ведь я для него просто никто. Теперь это ясно.
– Пожалуйста... – шепчу я едва слышно, одними губами. По щекам текут слезы, и я чувствую себя совершенно раздавленной, уничтоженной, никчемной девчонкой, маленькой мушкой, попавшей в липкие и опасные паучьи сети. Тяжелое мужское тело придавливает меня к постели, грубые руки скручивают мои запястья и прижимают к болезненно выгнутой пояснице. Я задыхаюсь от ужаса, но ничего не могу сделать против его силы и власти. Обнаженная кожа покрыта мурашками, но на сей раз это не привычные мурашки удовольствия и приятного предвкушения: я реально напугана. Этот мужчина может сделать со мной все что угодно – и сделает, если захочет. У меня нет ни единого шанса спастись.
– В этой комнате только один хозяин, – рычит Кир мне в ухо, а я всеми силами пытаюсь увильнуть от его горячего дыхания. – Знаешь, кто это?!
– Ты, – пищу жалобно.
– Так почему ты меня не слушаешься?! – продолжает он грозно.
– Я просто подумала...
– Ты не должна думать, когда ты в игровой! Ты должна подчиняться! – кричит он, а я продолжаю жмуриться от ужаса.
– Я поняла...
– Сомневаюсь, – он качает головой и вдруг просовывает ладонь между моих ягодиц, отчего я тут же сжимаюсь, ожидая сильной боли. – Расслабься.