Не бойся, я рядом
Шрифт:
– Уверена, – Татьяна достала из предусмотрительно прихваченной сумки (не оставлять же в морге!) короткоствольное ружье.
К ее удивлению, Марконя ловко отсоединил магазин и выщелкал из него патроны. Потом столь же уверенно и умело вытащил заевший патрон из патронника.
– Откуда такие навыки? – поразилась Логинова.
– Жизнь всему научит, – не очень весело засмеялся доктор. – Я ж не набил в свое время морду Немцу.
– Это ты к чему? – начала понимать бывшая жена.
– К тому, что Бог сделал
– Типа пусть меня лучше двенадцать судят, чем шестеро несут? – Татьяна пристально смотрела в лицо Марику.
Но тот не сдавался:
– А ты считаешь, что, если ко мне в дом залезут, лучше отдаться на их милость? Да, у меня есть точно такая же «Сайга». И разрешение есть, официальное. Показать?
– Не надо, – великодушно отказалась Логинова. – В разрешение верю. А вот в то, что ты выстрелишь в человека, – не очень.
– Но ты же бросила меня за то, что я размазня? – вдруг, после паузы, растерянно спросил Марик.
– Нет, я тебя за это полюбила, – неожиданно рассмеялась Татьяна. – Слушай, мы так далеко зайдем. Давай ближе к делу.
Марик явно был не прочь зайти максимально далеко, но ослушаться бывшей супруги не решился.
– Да, повезло мужику, – наконец сказал он после внимательного осмотра гильзы. – Единственный случай, когда бракодел спас чью-то жизнь.
Потом откинулся на спинку кресла и продолжил. Причем продолжение почему-то больно задело Логинову.
– Хотя – с какой стороны посмотреть, – задумчиво произнес психиатр.
– Это ты о чем? – сначала не поняла Татьяна.
– Это я насчет «повезло», – пояснил он.
– Поясните мысль, доктор, – строго сказала Логинова. – Лучше, если б он разнес себе голову?
– С его сегодняшней точки зрения – несомненно, – неохотно подтвердил добрый по жизни Марк. – Он же не зря стреляться пошел. Да еще столь обдуманно. А эпизод депрессивный наверняка остался в активной фазе.
– Насколько вероятна следующая попытка? – напряглась женщина.
– Вероятна, – вынужден был еще раз подтвердить нехороший прогноз психиатр. – Раз причина не устранена.
– Впрочем, все это – домыслы, – попытался успокоить он Татьяну. – Мы обсуждаем следствие, не зная причин. Может, это мгновенная реакция на что-то. Тогда второй попытки не будет.
– Значит, если это не реактивный «выброс»…
– То хуже. Если причина в эндогенной депрессии – тогда дискомфорт будет постоянным. Либо цикличным, как и сама депрессивная фаза. Ты ж это проходила в свое время, – улыбнулся он.
– И что, ничего за двадцать лет не изменилось? – удивилась Логинова.
– Фантастически изменилось, – оживился доктор, оседлавший теперь любимого конька. – Ты ж, наверное, слышала о некомпенсированном дефиците нейромедиаторов. Сейчас это – основная гипотеза по возникновению депрессии. И мы имеем уже четвертое поколение антидепрессантов, в том числе регуляторов серотонинового баланса. Теперь реально можно лечить. Не до выздоровления, конечно. Но, по крайней мере, до заметного уменьшения депрессивных симптомов.
– Честно говоря, не очень понятно. Да мне и не нужно. Меня волнует мой больной.
– Твоего больного, если правильно все делать, я бы рекомендовал к немедленной госпитализации. И чтоб присматривали круглосуточно, пока симптомы не снимут.
– Не пойдет он в больницу, – твердо сказала Татьяна, вспомнив глаза своего нежданного гостя. – И дай бог, чтоб к тебе пришел.
– Тогда нужно просто смириться с ситуацией, – спокойно сказал Марконя. – Силой мы его сейчас точно не стационируем. Не те времена. Имеет право почти на все.
– Значит, мне нужно самой его найти, – как само собой разумеющееся, сказала Логинова.
– А если он шизофреник? Да с бредом преследования? От этого тоже стреляются.
– Вряд ли. Да и если шизофреник, что ж теперь, не лечить? Ты шизофреников не лечишь?
– Лечу, конечно, – смутился доктор. – Но о собственной безопасности тоже нужно думать. Ты же видишь, какие бывают пациенты.
– Нет, он ни для кого не опасен, – твердо сказала Татьяна. – Кроме себя.
– Слушай! А ведь у вас что-то было? – вдруг спросил внимательно следивший за ее глазами Марик. Он и раньше всегда точно улавливал ее душевные состояния.
«Психиатр от Бога», – невесело ухмыльнулась Логинова.
– Было, Марик, – устало сказала она. День, начавшийся столь тяжело, не собирался менять направленность. – Не знаю, как это объяснить. Сама не понимаю. Но было.
А доктор уже пожалел о заданном вопросе. Все это так и светилось на круглом Марконином лице.
«Теперь будет еще ревностью мучиться, – с жалостью подумала о нем бывшая жена. – Зачем я ему это сказала?»
Но ведь сказала!
Потому что если следовать лишь мгновенной жалости, нужно было не только сейчас промолчать. Нужно было бы к верно любящему Марконе вернуться. А еще правильнее – вовсе не уходить от него.
Но ведь ушла.
И теперь вот, сказала.
– Тебе это не помешает, если он все-таки придет? – на прощание спросила Логинова.
– Я – доктор, – печально ответил Марконя.
6
Не успел Олег Сергеевич усесться за свой стол, как стал средоточием интересов доброй половины редакции.
Первым нарисовался наговорившийся всласть главред.
Лицо довольное, глазки сверкают за дорогими очками. Да у него не только лицо довольное – вся его округлая, вечно растрепанная фигура выражает высшую степень довольства и приятия жизни.