Не будите Гаурдака
Шрифт:
Стеклянный забор — вещь изысканная и оригинальная…
Но непрактичная.
Особенно поблизости от трех чрезвычайно неравнодушных друг к другу волшебников.
— Ах, чтоб тебя… — прорычал Агафон, приподнялся на локте — одна рука сжимает слабо засветившийся посох, вторая — начинает торопливо выплетать контразклинание…
Новый шар — огненный, но попроще, на подготовку которого не нужно было ни времени, ни объединенных усилий — просвистел над его головой, встретился с дорогой метрах в семи от залегшего отряда и взорвался градом дробленого камня.
Второй такой же упал секундой позже, не долетев метров трех, и очередная порция осколочных булыжников почти
— К-кабуча габата апача дрендец!!!.. — взвыл взбешенный чародей, получив по ребрам куском гранита, и за пару секунд до завершения незаконченное оборонительное заклятье превратилось в наступательное.
Нечто невидимое, мерцающее раскаленным воздухом, с низким гулом проревело над дорогой, несясь в сторону огневого рубежа неприятеля, наткнулось на преграду…
Курятник на окраине брызнул в разные стороны обрывками кровли, камнями, перепуганными курами… и ренегатами.
— Кто бы сомневался… — прошипела Сенька из превратившейся в окоп канавы и потянулась за луком.
Но дальше этого применение обычного вооружения в магическом конфликте не пошло.
Ренегатов, пылающих жаждой крови и мести [136] , такая мелочь, как разлетевшийся на составляющие птичий домик, остановить не мог.
И, едва приземлившись и залегши среди кустов хрена, они нанесли залп возмездия. Целая стая мелких, но горячих шариков-шрапнелин понеслась в сторону недругов. Иван и Олаф, выскочившие было в контратаку, были вынуждены спешно нырнуть обратно и замереть.
136
В основном, к одному, конкретному лицу, распластавшемуся сейчас своим конкретным лицом вниз.
Плюющиеся лиловым огнем вишенки почти со стопроцентной точностью ударили по позициям залегшего отряда, и если бы не торопливая жажда мести ренегатов, принесших качество в жертву количеству и эффектности, то подняться до Страшного суда не смогла бы половина противников.
Тетива на луке пала жертвой одной из первых [137] , и Серафиме ничего не оставалось, как под мысленный перебор родословной колдунов вжаться в содержимое канавы рядом с супругом. Слева от нее съежилась Эссельте, дрожа и тихо благословляя трудолюбивых атланов, которым было не лень вырыть кюветы глубиной с полметра.
137
Как очень часто бывает, если бы ренегатам пообещали чего-нибудь хорошего и много, если они хотя бы за полчаса и хотя бы один раз попадут именно в тетиву, за целость своего оружия царевна могла бы быть спокойна несколько дней.
Не поднимая головы и скрипя зубами — а, точнее, попавшей на них пригоршней песка — Агафон вскинул руку с посохом, потянул из него остатки запасов силы — и стремительные угольки затарабанили по невидимой стене, отскакивая горохом и поджигая сухую траву на обочинах.
— Бежим, пока они нас не могут достать! — выглянул из-за края-бруствера ренегатоубежища и проорал Кириан. — Олаф, Масдая разворачивай!!!..
— Б-боевые маги… не бегут!.. — прохрипел с противоположной стороны дороги его премудрие [138] .
138
А про себя добавил: «…к-когда
И, не дожидаясь контрдоводов и кончины щита, привстал, чтобы запулить ответным огненным шаром во врага.
Хоть шар отчего-то получился не столько огненным, сколько дымным, зато, долетев до позиций неприятеля, наделал изрядное количество смрада, гари и вони.
Если бы цель противостояния заключалась в том, чтобы заставить своего противника чихать, сморкаться, ругаться и плеваться как можно больше, то победа автоматически была бы присуждена Агафону. Но, увы и ах, дымовая завеса дрогнула и стала отступать к постоялому двору под первыми же порывами призванного ренегатами ветра.
— Добей их, Агафон! — Кириан замолотил азартно кулаками по щебенке.
И чародей, мотая головой и отчаянно гадая, сыплются ли это искры у него из глаз, или упрямые враги не оставляют попыток пробить его щит, приподнялся над краем канавы с новой дымовонькой шашкой на кончиках пальцев. Возбужденный внезапной переменой фортуны миннезингер последовал его примеру, готовый впитывать новые впечатления для новой балды всегда и везде…
И получил то, чего желал.
Потому что щита как такового не стало на его глазах: шквалом пронесшееся со стороны руин курятника пробивающее заклятье снесло заграждение Агафона, их надежды, а заодно и шапку с головы менестреля, оставив стоять, тихо покачиваясь, опаленные невидимым огнем волосы на макушке [139] .
139
С этого момента, чтобы приподнять его голову, нужно было поднимать всего остального Кириана.
Предварительно выковыряв его из донных отложений канавы.
Тем временем, дымно-вонючий фронт, приобретающий по мере продвижения грязно-фиолетовую окраску, проплыл мимо окопавшегося отряда и завис над дорогой, тихо пощелкивая.
Чем он пощелкивал, зачем, и что случится, если сунуть в него голову, проверять желания не возникло ни у кого.
— Отступаем к трактиру! — выкрикнул Вяз, двинулся по канаве назад — но через несколько метров наткнулся на фиолетовую муть, медленно сливавшуюся с полотна дороги в низину и тянущуюся к ним.
— Варгов нос… — услышал атлан за своей спиной тихий потрясенный голос конунга. — Назад…
И едва не подпрыгнул, потому что отряг без предупреждения взревел как недорезанный гиперпотам:
— Агафон!!! Эта дрянь ползет к нам по канаве!!! Что это?!..
— Дрянь?.. — кисло предположил волшебник, силясь вспомнить если не контрзаклинание к модифицированному ренегатам заклятью, то хотя бы просто — что это было за заклинание, пока он не попытался воплотить его в жизнь…
И тут же несколько синих комков искристого вещества, раскалывая остатки щита, просвистели над прижатой к земле компанией, плюхнулись среди недобитого булыжника дороги и стали растекаться переливчатыми голубоватыми кругами.
Там, где голубизна поглощала красноватый камень и землю, вырастали игольчатые ледяные кристаллы.
Любопытный калиф, случившийся близ радиуса поражения одного из них, ткнул в подползающий к нему фронт ножом. Церемониальный крис рассыпался на десяток мелких осколков, превратившись в лед и едва не прихватив с собой пальцы Ахмета.
— Ифритов зад!.. — впервые выразился как все нормальные смертные Амн-аль-Хасс и шарахнулся прочь, перекатываясь по дну кювета подобно бочонку — чуть не до самого лилового фронта.