Не будите изувера
Шрифт:
– Девушка, а вы укол больно делать будете? – весело спрашивал он.
– Инъекцию вам будет делать медсестра, я только назначаю процедуры.
– Ой, а может, все-таки вы уколете? Я же должен проверить, легкая рука у будущей жены или нет?
Света хмурила брови, терялась и шла осматривать другого больного, маленького старичка, который весело подмигивал с соседней кровати.
– Ну как не влюбиться в такую красавицу, – поддерживал дед молодого напарника по палате.
А Света была красавицей. Ей от природы досталась привлекательность отца: чистые, без малейшей примеси серые глаза, стройная фигура, густые темные волнистые волосы. Как девушка не скрывала их под врачебной
– Молодой человек, лежите спокойно, – говорила она, когда пальпировала живот, – скажите, где будет больно.
– У вас золотые руки, – отвечал Николай, – как только прикоснетесь, так боль, как рукой снимает.
Но Света пациенту не верила, сколько бы парень ни притворялся, организм все равно выдавал истинное положение дел: мышцы живота мгновенно напрягались, как только руки врача прикасались к больному месту.
Так с шутками и прибаутками прошло две недели, и наступило время выписывать веселого больного. Николай покинул больницу перед майским праздникам, но уже на следующий день он снова стоял у дверей стационара и ждал Свету. Так потихоньку и завязались отношения, основанные не на пылающей страсти, а на дружбе и взаимопонимании.
Коля не относился к тем мужчинам, о которых мечтает каждая девушка, и принцем на белом коне тоже не был. Обыкновенный молодой человек средней комплекции и внешности. Почти одного роста с высокой Светланой, худощавый и слегка неуклюжий. Светлые чуть вьющиеся волосы зачесывал назад, и тогда открывался чистый лоб и зеленые глаза с темным ободком по краям.
Но, видимо, их пара создавалась на небесах, так как поженились они быстро: уже через месяц влюбленные не могли прожить друг без друга и дня. Николай не успел окончить институт, как сразу получил предложение о работе от крупного машиностроительного завода. Умные молодые инженеры были востребованы. Вместе с предложением дали комнату в общежитии, этот факт и помог решить вопрос о свадьбе. Света не сопротивлялась, когда Коля ей сделал предложение и, несмотря на то, что еще не окончила университет, согласилась выйти замуж.
Через пару лет, в очередной бум строительства, молодой семье дали сначала однокомнатную, а потом и трехкомнатную квартиру. Жили ладно и весело. Их любили друзья, коллеги и соседи по дому, которым Света помогала, если у кого-то возникала проблема со здоровьем. Лидерствовала в семье Светлана, но руководила разумно, не перегибала палку там, где не надо. Она не хотела походить на мать, которая не умела грамотно управлять домом. Хозяйкой старалась быть экономной и рачительной, квартиру содержала в чистоте и порядке и стремилась создать семейные традиции, которые потихоньку и прививала домашним. Видимо, поэтому Максимовы жили в достатке и даже сумели накопить денег на покупку кроссовера. Познав неустройство и неухоженность в детстве, Света всеми силами старалась сделать родное жилище уютным и теплым.
Дети принесли радость и полноту в их с Колей жизнь. Антошка был уже совсем взрослый, рассудительный, как отец, и с таким же торчащим на макушке вихром. Варенька же относилась к тем пухленьким и милым девочкам со светлыми кудряшками и серыми, как у матери глазами, которые привлекают внимание прохожих и умиляют районных старушек, сидящих на скамеечках в парке.
Света еще раз оглянулась на детей и подумала: «Господи! Какая я счастливая!»
Если бы она только знала, что ее ждет впереди! Если бы только знала! Потом, впоследствии, она еще не раз будет обращаться к богу, пытаясь понять, за что он подверг ее такому жестокому испытанию. Чем их ладная и счастливая семья так его прогневила?
Глава 4
Сегамачо
Сергей Иванович Гусев, а среди друзей – Сегамачо, сидел за большим столом на кухне и ждал, когда Наташка соберет ужин. Он сосредоточенно грыз корку хлеба и пытался придумать, как сказать жене, что сегодня он идет на рыбалку с лучшим дружком Костей Загоруйко. Удочки они приготовили заранее, наживку тоже, втихаря скинулись и купили беленькую (какая же рыбалка без нее, родимой!). Это добро было спрятано в дровяной сарай еще вчера, а вот повод признаться все никак не подворачивался.
– Ну и как Наташку уговорить? – бормотал озадаченный мужчина.
– Ты что там сказал? – спросила жена.
– Да ничего, просто чихнул, – ответил Сегамачо, а про себя подумал: «Ну и слух! Ничего не скроешь».
Сергей Иванович с хрустом, как гусь крылья, развернул плечи, (не зря на небесах фамилии даются!), горделиво вытянул шею и посмотрел по сторонам: «Нет, другая и не смогла бы стать моей женой».
…Сегамачо он был не всегда. В детстве дружки звали его просто Серега, Серый. А потом пришел «пубертат». Что это такое, он до сих пор не знает, но об этом возвестила школьная медичка. Видя, как быстро меняется маленький щуплый мальчишка Сережка, она, качая белой шапочкой, говорила:
– Пубертат, что поделаешь, пришел пубертат!
И еще одно слово было у нее в ходу: «Акселерация». Сегамачо об этом слышал. Слово означало, что дети нового поколения выше и здоровее родителей.
Так вот, о Сергее можно было сказать, что он и пубертат, и «акселерация» в квадрате. На вымахавшего с коломенскую версту сына отец смотрел снизу вверх и говорил:
– И куда ты растешь? В нашей семье отродясь великанов не было.
– Я первый, папаня, – на манер бычка из мультика басил Сережка.
– На тебе пахать надо, а ты в школу ходишь.
– Попахать завсегда успею, а пока аттестат получить надо, – возражал сын.
А вот учеба и не шла. Тело тянулось вверх, вместе с ним росли и гормоны. Вернее, наоборот: сначала гормоны, а затем рост, но Сереге от этой перемены мест легче не становилось. Гормоны просто не давали бедному парню жить. Стоило ему увидеть из окна проходившую по улице девчонку, его начинало бросать то в жар, то в холод. Внутри все тряслось, и черт знает, что происходило с ширинкой. Потом все же наступало облегчение, но ненадолго. Разозленный на несдержанность, Серега шел в баньку мыться и отстирывать белье, чтобы мама ненароком не узнала об оплошности сына. Парень стал ходить в свободных спортивных штанах с вытянутыми коленками, чтобы постоянное возбуждение было не так заметно для окружающих.
– Ты держись, – говорил ему Котыч, а теперь уважаемый агроном Константин Викторович Загоруйко. Он первый прошел через гормональный взрыв, поэтому и направлял Серегу, как мог.
– Скоро прекратится «стояк» на девчонок, научишься себя контролировать, – шептал он другу, когда у того прямо на уроке назревал конфуз.
Но сказать легче, чем сделать. Совет Котыча не помогал Сереге. Так с гормональными муками и прошло отрочество.
Он вырос невероятно привлекательным парнем. Длинное тело, широченные плечи, «кубики» на животе, которые он как бы невзначай, но часто демонстрировал сельским девушкам, небесно-синие глаза и золотые кудри – ну, не портрет деревенского неуклюжего увальня, а просто модель из мужского журнала! Вместе же с красотой приобрел он славу бабника и волокиты, получив за свои подвиги прозвище Серега-мачо, которое быстро сократилось до Сегамачо и прилипло к нему на всю жизнь.