Не будите спящего дракона

Андрасте

– Ты пугаешь меня, я не думаю, что хочу быть драконом, хотя я бы полетал на своих крыльях. Это, наверное, прикольно!

– Дурачок мой, ну какой же ты еще маленький. Дракон это не внешность, а сущность. Хотя, если захочешь, полетаешь, конечно. Форму дракона сможешь принимать по желанию, это не анимагия, но что-то близкое. Разница в том, что анимаг принимает чужую звериную форму, а ты свою… как-то так.

– Ладно, мамочка, я понял. Но мы ведь еще поговорим об этом? Мы ведь не прощаемся?

– Нет, сын, сейчас мы попрощаемся, тебе туда, видишь темнеет еще одна арка? А мне туда нельзя. Там… ты должен быть один. Ничего не бойся. Там

не должно быть чего-то опасного, но ты должен пройти и это.

– Но мам…

– Не спорь, родной, иди… еще увидимся.

Войдя в темнеющую арку, Гарри оказался в полной темноте, не угрожающей, а какой-то бархатной и теплой. Вдалеке затеплился небольшой огонек, это было пламя свечи. Сильные теплые руки обняли гриффиндорца сзади, и он почувствовал себя удивительно спокойно в этих объятиях. Свеча оказалась в руках человека, который приближался. Длинные светлые волосы, серые глаза… Люциус Малфой. Смотрит внимательно и загадочно. Берет Гаррину руку и медленно-медленно подносит к своему лицу. Потом, он раздвигает указательный и средний пальчики и так порочно проводит там языком, что у Гарри вся кровь, что была, ринулась к члену. Тот, что обнимал его сзади, что-то одобрительно хмыкнул и несильно оттянув голову за волосы, дал себе простор для поцелуев-укусов в плечи и шею Гарри. У юноши снесло крышу. Ему показалось, что он плавится в этих умелых руках. Он повернул голову и встретился с горящим взором Северуса Снейпа. И это понравилось ему. «Это сон, это просто сон», - твердил он, пока Люциус не обхватил умелым ртом его жаждущий продолжения член. Тут все мысли о том, что правильно или неправильно, исчезли из его головы, и он сорвался в оглушительный оргазм. Вместе с оргазмом юноша вернулся в сознание.

Как только он чуть-чуть пришел в себя, он увидел, что лежит в роскошной кровати, рядом с которой, стоят Люциус Малфой и Северус Снейп и с каменными лицами наблюдают, как на пижамных штанах расплывается влажное пятно.

– Упс… - чирикнул Гарри и провалился в спасительную темноту, в сон, к маме.

Глава 7

Первый звоночек для Гермионы Гренджер прозвенел, когда Дамблдор вызвал ее и Уизли в кабинет и долго с чувством разглагольствовал о долге, о свете и о том, что все, что ему приходится делать для победы, лежит у него на душе тяжким грузом. Но он надеется на молодую смену, ведь они уже почти выросли. Такие умные и ответственные. Они пили чай, говорили о тяжелой обстановке в стране. В начале разговора Гермионе показалось странным, что директор не позвал Гарри, но к концу чаепития все сомнения сами собой развеялись. И на следующий день, когда авроры забирали Гарри, и она поймала его растерянный взгляд, ее не покинуло приобретенное равнодушие. Раз взяли – значит, так надо. И точка! Она отвернулась от бывшего друга с уверенностью, что он обязательно поймет, что для победы не только свободу, но и жизнь отдать не зазорно.

Но ночью к ней во сне явился Гарри Поттер - первокурсник и, уставя на нее свои мультяшные глазки в очках-велосипедах, горько спросил:

– Герми, как же так! Я же не игрушка и не вещь, мне больно и страшно. И еще страшней оттого, что у меня не осталось друзей, которых я искренне любил. За что, Герми? За что?

Девочка ничего не могла ему ответить, только задыхалась от душивших ее слез. Она проснулась и долго плакала в подушку. Утром она с трудом поднялась с постели, но в гостиной Гриффиндора ее поджидал новый удар. Собрав вокруг

себя однокашников, ее друг Рон Уизли с таким злорадством рассказывал всем, что они с директором(!), наконец разоблачили дутую знаменитость. И что «шрамоголовый придурок» получил по заслугам и пусть «мразь» сгниет в Азкабане, где ей, собственно, и место.

– Рон… но… - пыталась вставить в его горячий монолог хоть словечко Гермиона, но нарвалась на искреннее возмущение.

– Пострадал мой брат Билл, и все мы только случайно остались живы, и не надо… тут… - Рон попытался подобрать определение поведению подруги, но задача оказалась непосильной, и он замолчал.

– Я только…

– Да знаем мы твои «только», - влезла в разговор Джинни, младшая сестра и «возлюбленная» Поттера.
– Дай тебе волю, ты не только домовиков, но и всех преступников Азкабана на волю выпустишь. Вон, всю ночь рыдала, спать всем мешала. Жаль тебе этого предателя, так и скажи! Правда, Невилл?

Невилл только невнятно буркнул что-то, не отводя взгляда, от пышных прелестей младшей Уизли.

– А тебе? Тебе его не жаль? – зло отозвалась оторопевшая Гермиона.

– Предателя света? Ни капельки, - отчеканила Джинни.

«И что я от них хочу добиться? Признания, что они, зная, что Гарри невиновен, предали его? Глупо! Мы все его предали, слили, вычеркнули из жизни… Ради высоких идеалов!»

Головой девочка понимала, что, наверное, Дамблдор знает, что делает, но сердце продолжало болеть, и растревоженная совесть не давала спать по ночам. Потом последовал вызов к директору на откровенный разговор, и вплоть до отъезда из Хогвартса сны Грейнджер не мучили.

Домой Гермиона не доехала. На вокзале ее встречал опечаленный профессор Люпин и Нимфадора Тонкс. Они-то и сообщили, что родители Гермионы погибли в автокатастрофе и она теперь круглая сирота.

– Они, видимо, очень торопились встретить тебя на вокзале вот и… - говорил Люпин, виновато глядя на замершую среди толпы школьников Грейнджер.

– Девочка поедет к нам! – Молли заботливо обняла гриффиндорку и замахала сыновьям, - Ну-ка, мальчики, возьмите ее багаж.

«Откуда они узнали… об аварии… так скоро?» – мелькнула и пропала мысль. Что происходило потом, Гермиона помнила смутно. Похороны, душная забота Молли, документы, которые требовалось подписать срочно, и еще, и еще…

А ночью, маленький Гарри смотрел внимательно и сочувствующе. Гладил ее по голове и молчал. Каждый раз, ложась в Норе спать, устав от постоянного пригляда Молли, желая остаться одной и уснуть, чтобы во сне ее бывший друг снова смотрел на нее, вздыхал и гладил по голове, как маленькую.

– Ты зря подписала бумаги, Герми. Теперь твой опекун Дамблдор, как и мой… Это плохо Герми, очень плохо.

«Дамблдор мой опекун?
– вяло подумалось Гермионе, - И почему это плохо?»

А утром она с удивлением наблюдала за сборами Молли и Рона в банк. Вид Рона покоробил. «Он вроде бы презирает богачей, и Малфоя, в частности, так что он хотел изобразить?» - но отупляющее равнодушие не дало додумать и эту мысль до конца.

Что-то гнало девочку в комнату Молли, где Гермиона обнаружила пачку документов о продаже собственности Грейнджеров и в частности того автомобиля, в котором разбились ее родители. В графе "состояние транспортного средства" стояло «отличное». Так зазвучал второй звоночек тревоги. Но собраться с мыслями Гермионе не удавалось, какая-то тошнотворная муть застилала мозги и не давала сосредоточиться. «Да что это со мной?»