Не было бы счастья
Шрифт:
Неужели можно вот так сходить с ума от неразделенной любви? Стоит ли женщина того, чтобы, не получив ее, расстаться с жизнью. Георгий наконец отошел от телефона. Настроение испортилось. Он почувствовал, что Доценко гораздо счастливее его даже в этой ситуации. Пройдет время, и Степка полюбит другую, так же беззаветно, преданно. А ему, Мартову, пока не приходилось испытывать ничего подобного. Напротив, его собственная мораль исходила из того, что к женщине можно как максимум относиться снисходительно. Его сердце всегда стучит ровно. Он контролирует себя без особого труда. Наслаждение — видеть, как жеманные матрешки на каблучках, в сережках пускают в ход свое очарование. Он раздаривает авансы всем, не подпуская к себе никого. Только Борзова — исключение. На нее сделана важная ставка. Главное, не переусердствовать, не переиграть. Степа, Степа, что же ты в ней такого нашел, что без нее жизнь не мила? Хорошо бы она также влюбилась, и, конечно, не в кого-нибудь, а в Георгия Мартова. Из памяти постепенно ушел срывающийся на плач голос тети Марины. Словно нажав кнопку «escape», юноша стер все ненужное. Он не размазня. Он — реалист. Шаг за шагом, продвигаясь к цели, Мартов не мучился угрызениями совести. Странно, что судьба была к нему благосклонна. Цель его намерений прозрачна, и ее приближение становится все очевиднее.
Три месяца ушло на накидывание поводка на шею доверчивой девушки. Еще через месяц баба Люба готова была каждый день встречать его с пирогами, ватрушками, пирожными, которые Мартов обожал. Несколько раз, когда становилось уже очень поздно, а гость все еще о чем-то разговаривал с внучкой, баба Люба предлагала ему остаться на ночь.
— Оставайся, Жорочка, завтра воскресенье, занятий нет. Квартира у нас просторная. Постелю тебе в кабинете Сергея Сергеевича. Оставайся. Утром твои любимые расстегаи с рыбой сделаю.
Такие сцены разыгрывались не один раз. Света при этом мило, загадочно улыбалась и поддакивала бабушке.
— За окном морозище, метет. Оставайся. Позвони домой, — баба Люба потрепала жесткие волосы Георгия. — В кого ж у тебя такая шевелюра? Воронье крыло, залюбуешься.
— В отца, — коротко ответил Жора.
— Поди, смотрит на тебя, а видит себя в молодости.
— Не видит, бабушка, его уже больше пяти лет как не стало.
— Прости, милый. Земля ему пухом.
— Спасибо… Ладно, уговорили вы меня. Остаюсь на широком кожаном диване Сергея Сергеевича. Возьму томик Тютчева и понаслаждаюсь.
— Библиотека у отца знатная, — вмешалась Светлана, пытаясь перевести разговор с ночевки Георгия на другую тему. У нее подкашивались коленки от одной мысли, что он будет спать так близко. Воображение рисовало одну эротическую картинку за другой. Благо, книг она прочитала об этом немало плюс фантазия влюбленной.
Однако все произошло гораздо проще и банальнее. Прошел примерно час, как перестала шуршать на кухне баба Люба. Светлана ворочалась, никак не могла согреться. От волнения ее знобило.
«Господи, дай мне уснуть», — молила она, но напрасно. Почему-то ей пришла в голову мысль, что если сближения не будет сегодня, она может распрощаться с Мартовым. Он такой шикарный, а она, если честно, ничего особенного собой не представляет. И что он в ней нашел? Он, который любую университетскую диву заполучит в любой момент. Она видела, какие взгляды бросают в его сторону. Кристина несколько раз прозрачно намекала, что у Жорки интерес особый. Правда, когда Света пыталась ее прижать к стене и разговорить, та постоянно отнекивалась, отшучивалась.
— Это я все от зависти, подруга. Плету себе интрижки, не запрещено ведь? А ты и сама не дуреха последняя, должна понимать что к чему.
Борзова злилась ужасно, но обижаться на Кристину не стала. Дружба дружбой, а сама точно хотела бы провести с Георгием хоть ночку. У нее с этим давно зеленый свет. Пока она тут страдает, время идет, и сейчас оно работает не на нее. Боже, у нее даже ладони стали холодными и влажными. Светлана вскочила, успокоив дыхание, на цыпочках подошла к кабинету отца. Дверь было приоткрыта. Посмотрев на свою голубую пижаму, Света едва не передумала. «Как глупо — явиться, словно чучело, в пижаме, с косичкой, скрепленной резиночкой». Но оставался один бесенок. Он хозяйничал в ее теле где-то ниже пояса и подбил ее тихонько открыть дверь.
— Я уже думал, ты никогда не решишься, — раздался голос Георгия. Стало ясно, что он не спал, ожидая ее.
Она быстро зашла в комнату и прикрыла за собой дверь. Сердце стучало в сумасшедшем ритме. Глаза привыкли к темноте. Тусклый свет ночных фонарей позволял увидеть контуры мебели, стеллажи книг и белоснежную постель, одеяло на которой было выжидающе откинуто.
— Почему ты не сделал первый шаг? — шепотом спросила Света.
— Боялся заблудиться в твоих хоромах.
— Врешь.
— Если бы ты ночевала у меня, то я пришел бы к тебе.
— У меня коленки дрожат.
— Давно пора юркнуть под одеяло, а не вести глупые разговоры. Иди ко мне.
Он обнял ее худенькое, дрожащее тело. Почему-то ему показалось, что от нее пахнет молоком. Как от ребенка — чистотой и молоком. Его нежные поцелуи сменил жадный напор истосковавшегося по женщине мужчины. Пижама мгновенно оказалась на полу. Светлана уже находилась в состоянии, когда между реальностью и вымыслом стираются границы. Ушло чувство неловкости. Она понимала, что сейчас отдает свое тело любимому человеку. Остались позади наставления матери, осторожность, девичий стыд. Каждой клеточкой, изнывающая от страсти, она чувствовала жар, исходящий от возбужденного мужчины. Ее удивляла только его немногословность. Он не шептал ей на ушко слова любви. Только тяжелое дыхание и властные руки. Они обнимали, сжимали, мяли, ласкали, сковывали.
— Я люблю тебя, — обхватив голову Георгия ладонями, прошептала Света. Она сделала признание первой. Черт с ними, этикетом, предрассудками. Она счастлива и хочет, чтобы эта ночь никогда не кончалась.
От своего первого сексуального опыта Света не ожидала ничего, кроме неприятных ощущений, описанных в популярной литературе. Но, на удивление, вдруг почувствовала прилив волны, охватившей ее тело, заставивший ее застонать от наслаждения.
Кажется, Мартов тоже не ожидал такой быстрой реакции на свои ласки. Никаких неудобств, связанных с девственностью Светланы, он не ощутил. Промелькнуло подозрение, что он не первый, кто направляет ее на сексуальную ниву удовольствий. Это было неприятно, лишало его лавров победителя-открывателя. Но долго задумываться Мартову не пришлось, его захватил шквал удовлетворения. Наверное, стон был слишком громким. Ладонь Светы мягко легла на его полуоткрытый рот. Когда эмоции улеглись, она уткнулась в его плечо, поцеловала ключицу, шею, подбородок. В темноте она поймала его пристальный взгляд. В нем не было нежности, чувственности.
— Жорка, ты что застыл? Ты так странно смотришь.
Он улыбнулся и чмокнул ее в кончик носа.
— Беги в ванную, пока я не помчался.
— Это все, что ты сейчас хочешь сказать? — Света приподнялась на локте и немного отстранилась от расслабленного тела Георгия. — Я не могу в это поверить.
— Светик, наша задача — не разбудить бабу Любу, а то мой авторитет беззаветно рухнет. Давай потихоньку двигайся и не плескайся долго.
— Господи, какая проза, — выдохнула Светлана и, подобрав пижаму, воровски выглянула в коридор. Дверь в бабушкину комнату была как раз рядом с ванной. Но, кажется, старушка спала крепко. Вернувшись, Светка прошептала: — Иди теперь ты.