Не было бы счастья
Шрифт:
Когда Георгий вышел, Света присела на диван. Вот он сейчас вернется. Что-то во всем случившемся было не так. С ее стороны восторг, благодарность, ревность, а он — словно парень по вызову. Доставил даме удовольствие и сейчас спокойно уснет. Ему, кажется, тоже было хорошо с нею. Но он не сказал даже об этом. Принял ее приход как должное — и все. Светка заерзала. Что она ему скажет? Спасибо, что я тебе предложила себя, а ты не отказался?
Мартов неслышно зашел в комнату, прикрыл за собой дверь. Подошел к окну, не глядя на Светлану. Медленно падали хлопья снега. По дороге проезжали одинокие машины. Было уже за полночь. Какие дела заставляли водителей в столь поздний час сидеть за рулем? В доме напротив в редких окнах горел свет. Там тоже не спали. Обернувшись, Георгий посмотрел на Свету. Она сидела, сжавшись, обхватив руками коленки. Опять в своей голубой пижаме, такая жалкая, испуганная. Он почувствовал себя повелителем. Она сделает для него все, а он рядом с нею будет создавать того Мартова, о котором пока никто не знает. Пауза затягивалась.
— Светка, ты правда ни о чем не жалеешь?
— Правда. Я счастлива, поверишь? Оказывается, так мало нужно для того, чтобы почувствовать крылья за спиной. Бывает первая любовь и любовь к первому мужчине. Для меня это соединилось в одном лице. Я твоя от головы до пяток. Знаю, такое лучше не говорить. Вы не любите открытой любви. Вас нужно водить за нос, держать на расстоянии и иногда подставлять щеку для поцелуя. Я так не могу. Сказать точнее, с тобой не могу. Не хочу тратить время на бессмысленные кривляния. Надоело кокетничать, очаровывать, расточать обаяние во все стороны, авось в кого-нибудь попадет — и наповал. Мне нужен ты, только твоя любовь. Разочаровала?
— Нет. Просто, думаю, рано говорить о сильных чувствах. Мы не так много времени провели вместе, но ты вправе говорить то, что чувствуешь. Искренность свойственна сильным личностям.
— Я слабая, ленивая, привыкла к роскоши, свободе. Родители и бабуля избаловали. Но я быстро учусь всему.
— Всему?
— Абсолютно. — Светка встала и, подойдя к Жоре, обняла его. — Я стану такой, какой ты захочешь меня видеть. Стервой, святошей, дурочкой, умницей. Только одно «но».
— Интересно.
— Ты должен быть только моим.
— Ходить на привязи и преданно заглядывать в глаза?
— Не утрируй. Хоть за тридевять земель, но душой и телом мой.
Мартов подумал, что Борзова не так проста и наивна, как ему казалось. Разговор о верности и обязательствах после первой же близости. Как мужчина, он увидел в этом посягательство на свою свободу. Если бы женитьба на Светлане не входила в его планы, то он, пожалуй, больше бы ни на что не претендовал. Но в данном случае ему следовало изобразить легкое негодование и только.
— Все вы, девушки, одинаковые. Сами ножки расставляете, а потом обязываете за это платить. Я, конечно, готов, но это просто попахивает…
— Так я и знала. — Светка повернулась и быстро пошла к двери. Мартов едва успел остановить ее, схватив за руку. — Отпусти. Спокойной ночи. Будем считать, что ничего не было.
— Нет, было.
— Зачем тебе настаивать, когда попахивает?
— Не воспринимай все так буквально.
— Зачем? Я хочу знать!
— Затем, что мы будем вместе.
— Что означает твое «вместе»?
— Муж и жена — одна сатана. Такая трактовка мне нравится, а тебе?
Света почувствовала себя на седьмом небе. Обидные слова тут же забылись. Он ведь просто бравировал, ему нужна ее любовь. Он хочет всегда быть рядом, только как-то странно это предлагает. Ни разу за время их знакомства не сказал, что любит. Сегодня молча, словно голодный зверь, взял ее. Даже не поинтересовался, было ли с нею когда-нибудь такое. Кажется, решил, что было, но ей-то лучше знать: никого так близко к себе она не подпускала. Она ждала такого, как он, — красивого, умного, статного, любимого. Хочется прыгнуть ему на шею, расцеловать, но она и так сегодня сказала слишком много.
— Знаешь, Жорка, я очень консервативный человек, люблю соблюдать традиции.
— Давай без загадок.
— Через два месяца, примерно в начале мая, возвращаются родители. Я бы хотела вас познакомить. И с твоими родителями желательно тоже познакомиться.
— Ты намекаешь о сватовстве по всем правилам? — Света кивнула, а Георгий все больше удивлялся. Зачем соблюдать такие формальности, от которых уже ничего не зависит? Что изменит встреча, пропитанная волнением и скованностью? — Никогда не предполагал в тебе такую старомодность.
— Я собираюсь замуж один раз и хочу все сделать как надо.
— Люди сами загоняют себя в рамки правил. Это глупо, но если тебе будет приятно, я готов. — Мартов опять смеялся в душе. В том, что он понравится Борзовым-старшим, сомнений не было. — Теперь давай спать.
Георгий поцеловал Свету. Торопливо чмокнул в щечку, предвкушая момент, когда останется один, но Света медлила.
— Жора, ты ни разу не сказал мне того, что говорят все влюбленные. Это такое блаженство, а ты лишаешь меня его.
Мартову пришли на ум строки:
«Притворной нежности не требуй от меня: Я сердца моего не скрою хлад легальный… Служа приличию, фортуне иль судьбе, Подругу некогда я выберу себе И без любви решусь отдать ей руку…»,но произносить вслух «Признание» Баратынского он не стал.
— Я отношусь к тебе не так, как к другим, это очевидно. Ты первая, с кем у меня серьезные отношения. Я очень рад, что именно ты подарила мне минуты блаженства. Я надеюсь, у нас все получится.
— Как много слов, а мне хватило бы только трех, — грустно улыбнулась Света. — Пусть так. Спокойной ночи, Георгий Иванович Мартов.
Она исчезла в темноте коридора, как призрак. Жорка лег, закутался в одеяло. На новом месте уснул не сразу. Всю ночь беспокойно ворочался, сны не давали покоя. Просыпаясь, он понимал, что на самом деле ничего не происходит. Но стоило закрыть глаза, как тяжелое видение возвращалось. Последний раз, под утро, приснился мужчина, весь покрытый зеленым мхом, изможденный, с белоснежными длинными волосами. Он был невероятно высокий, худой. Он махал приветственно рукой, звал Жорку куда-то, а когда парень приблизился, на него смотрел пустыми глазницами череп, покрытый сединой. Жорка вскрикнул и проснулся. На часах была половина девятого утра. Через полуоткрытую дверь из кухни доносились аппетитные запахи. Мартов устало закрыл глаза, сон не принес ему отдыха. Он встал разбитый и подавленный. Вновь, как ночью, подошел к окну, выглянул и ненадолго погрузился в суету улицы. Потом встряхнулся и, не торопясь, оделся. Пора выходить в свет.