Не чужая смута. Один день – один год (сборник)
Шрифт:
Если совсем серьёзно, то отвечаю серьёзно: именно те проблемы, которые поставила перед собой Россия, – дают ей шанс видоизмениться именно с точки зрения отношения к гражданам, измениться её экономике в целом и, наконец, осознать, кто мы и зачем. Россия может рухнуть на этом пути, но может собраться, наконец.
(Как и Украина, кстати, но они идут своим путём, и ради бога, попутного ветра.)
Мельком увидел в ленте очередной истероидный пост одного российского массового производителя антироссийских истерик, зацепился курсором за «лайкнувших»,
Мы за дружбу народов, безусловно.
Но в Фейсбуке однозначно сложился новый авторский формат: блогер на экспорт.
Экспортный вариант, улучшенный, кнопочки перламутровые, громкость тысяча децибелл, инструкция на русском прилагается.
«Вы одиноки в ваших чувствах к ужасному тоталитарному соседу? Жмите на перламутровую кнопочку, вам споют арию Курбского».
Во Франкфурте в присутствии немецкой публики мы спорили с Дмитрием Глуховским на тему Украины. В очередной раз услышал довод от Мити на тему того, что Россия ужасно испугалась появления рядом соседа, который выбрал жить с «европейскими ценностями», а не с «феодальными» (позже Митя решил, что «феодальные» в отношении РФ слишком мягко, и стал наши местные ценности называть «рабовладельческими»).
Только что читал подобную же точку зрения в интервью, кажется, Алексея Навального. Российская власть, говорит он, ужасно напугалась, что Украина построит рядом царство свободы – и тогда собственные граждане прозреют, и снесут режим. Кремль не мог этого допустить.
Знаете, мы тут сами не поклонники режима, но этот анализ натурально восхищает.
Для начала, в этой логике, позиция Крыма и Юго-Востока в расчёт не принимается: то есть этих людей с их не-желанием идти к европейским ценностям (можно даже без кавычек) в принципе – нет. Составляют ли они 97 % или 57 % от общего числа проживающих в регионах – не имеет значения, их в принципе не существует. Есть только свинцовая тяжесть кремлёвских башен.
Затем, совершенно непонятно, как же ж мы позволили жить Эстонии, Латвии и Литве – это ж соседи! Там сотни тысяч русских! Они ж там построят царство свободы и полного евросоюза, мы ж тогда прозреем. Надо срочно танки туда вводить. Чего ж не ввели-то до сих пор?
Глуховский, правда, уточнял, что Украина – сосед «славянский». А когда рядом живёт славянин без «золотых батонов» – это вдвойне убедительно.
Ну, тогда Польшу надо завоевать. Там такая свобода, такое счастье, такие права – и тоже славянин, тоже сосед, тоже был в составе России. Или как?
…Вот придумают мои товарищи какую-то, прямо говоря, ерунду, и повторяют её до оскомины.
А, ещё у Навального прочитал, что Путин при помощи Крыма «поднял свой рейтинг». Всё и было задумано, рейтинга для.
А люди есть в Крыму? Люди-то есть там или нет? Они хоть что-то значат, с их собственным мнением?
Нет. Субъект истории – это только те, кто на Майдан выходят. А всякие там ополченцы – это пешки кремлёвские.
Такая наша демократия. То она есть, то её сразу нет.
Надо уже ввести во все европейские хартии
Так как русские люди – народ к демократии не склонный, демократические установки и демократические понятия на них не распространяются и к ним не применяются.
Перечитывал тексты субкоманданте Маркоса – с удивлением обнаружил, что он ещё в начале «нулевых» созывал лесбиянок и геев воевать против неолиберализма. Как быстро всё меняется.
Схожее допущение сделал Эдуард Лимонов, кажется, в «Другой России»: тоже в самом начале «нулевых» созывая сектантов всех мастей, как бы отринутых новым порядком, восстать против этого порядка. Лимонов же некоторое время надеялся на субидеологию «сексуальной комфортности» – когда революционные общины смогут удовлетворить любых желающих в любых желаниях.
Короче, «леваки» и национал-большевики на определённом этапе не оценили восхитительные возможности неолиберализма по любой и всяческой мимикрии. Неолиберализм с лёгкостью пойдёт на уступки кому угодно, кроме собственно главных своих врагов – отрицающих передел мира в интересах США и Евросоюза, вытекающую отсюда звероватую экономику неолиберализма, его блядскую эстетику и хамелеоноподобную этику.
Маркс в своё время тоже недооценил гуттаперчивость капитализма-либерализма-неолиберализма. Маркс всё попилил на ровные куски: пролетариат, прибавочная стоимость, монополии, империализм – а всё оказалось несколько сложнее.
С тех пор Маркса ловят за лацкан: ага, облажался; но он, естественно, не столько облажался, сколько вскрыл карты – по этим картам и шли его противники. Никто и не смог бы на его месте предусмотреть всё и вся: и новые рынки, и рабочую силу «третьего мира», и то, что крестьянство и пролетариат превратятся в минимальные социальные группы от 5 до 15 % населения, и то что один капиталист может пожертвовать частью выгоды, чтобы обыграть другого капиталиста, и многое-многое другое.
Тем не менее, некоторые важные принципы Маркс угадал верно, и принципы эти будут работать и впредь.
Шумпетер писал о том, что «капиталистическая система не погибнет от экономического кризиса, но сам её успех подрывает защищающие общественные институты и неизбежно создаст условия, в которых она не сможет выжить».
Здесь не столь важно, о чём именно писал Шумпетер, а важен сам тезис: неолиберализм – начало женское, неолиберализм добивается своего, одновременно пытаясь нравиться всем.
Сегодня неолиберализм, убеждённый, что всех основных игроков (например, описанные Марксом классы) он уже удовлетворил, – перешёл на ЛГБТ, нацменов и т. п. Удовлетворяет их.
Чем самым естественным образом снова раздражает основных игроков: людей, которые работают и желают жить со своим Богом над головою и своим государством за спиною, со своим хлебом и со своей песней, со своей, в самом широком смысле, традицией. Эти люди снова оказываются – то здесь, то там – в меньшинстве.
Неолиберализм, естественно, знает об этом – и прикармливает околонацистские и квазинацистские режимы – то тут, то там, – надеясь, что сможет контролировать все эти фишки и фигуры.