«Не чужие» и другие истории
Шрифт:
Наш загадочный покровитель объявился снова. Прислал двоих хмурых, раскосых великанов, которым Ольга не хотела открывать. Я открыла. Они сразу прошли в кухню – мешок картошки, мешок угля, мешок поменьше, внутри – яблоки, сахар, крупа, консервы. Отдельно, завернутые в бумагу – апельсины. Роскошь!
Ольга варит куриный суп.
Ольга знает всё о балете. Но понимает только практическую сторону. Так уж она устроена. Она земной человек, она думает, а не чувствует.
Я не хочу, чтобы
Три часа с перерывами занималась у станка. Мой естественный темп prestissimo или allegro moderato.
Сейчас я в прекрасной форме. Если он попросит, я соглашусь выступить перед ними. Это мой долг. В конце концов, они тоже люди. По крайней мере, не лишены человечности. Их сердца тоже из плоти и крови, как наши. Мы не должны их бояться. Мы должны учиться жить заново.
Разрушение искусства влечет за собой катастрофу мира. Я чувствую эту взаимосвязь.
Упадок, декаданс, fin de siecle. И рядом – космизм, футуризм, будетлянство. Мечта о великом общем будущем человечества. Из этих спор прорастает разрушительная война, революция, катастрофа.
В сентябре семнадцатого года Нижинский последний раз вышел на сцену. Он танцевал «Видение розы». Он знал, что время закончилось – мир, в котором Вацлав Нижинский был богом, обрушился навсегда.
Величайший в мире танцовщик умер в тысяча девятьсот девятнадцатом году. Источник радости в его душе иссяк, от огня остались только угли.
В его телесной оболочке еще тридцать лет сохранялась видимость жизни. Жена перевозит его из одной клиники в другую, обращается к лучшим врачам. Паломничество в Лурд, в другие монастыри. Поклонение чудотворным мощам, спиритические сеансы…
Бедняжка, она так хочет снова увидеть его парящим над сценой!
Вацлав почти не говорит, не узнает друзей, равнодушен к миру. Жутко смотреть в его глаза. Они словно обращены в пропасть.
Его лечили уколами морфия, он бредил, терял чувство реальности.
Через десять лет Дягилев умирает в Венеции. Стоит невыносимая жара, Сергей Павлович дрожит от озноба. Его обряжают в смокинг, чтобы он согрелся под одеялом. Он повторяет: «Вы такие молодые в белых платьях!»
Мися Серт вышла, чтобы купить ему теплый свитер. Но надеть не удалось – он не смог поднять руки.
Дягилев говорит: «Я так любил „Тристана". Обещай всегда носить белое, ты мне всегда нравилась в белом».
Он сгорает заживо. Диабет. Гнойные фурункулы на животе. Заражение крови. Температура поднимается всё выше. Начинается агония.
Вызывают священника, Лифарь торопит – скорее, святой отец, нужно провести обряд скорее. Вдруг Сергей Павлович очнется, он может разгневаться…
Я тоже сходила с ума несколько раз… И каждый раз я думала, что умерла. Наверное, когда я умру, мне будет казаться, что я просто сошла с ума.
Ver sacrum, весенняя жертва. Древний языческий ритуал. Во время бедствий давали обет принести в жертву весь домашний скот, который родится предстоящей весной. Праздник сопровождался пиром, возлиянием вина, плясками. Отголосок первобытного обычая жертвовать богам весенних детей.
«Весна священная» – я знаю, этой жертвой Нижинский хотел отсрочить катастрофу.
Мой зловещий любовник, Восточный принц, незнакомец в маске Баутты, приходил вчера ночью. Боже, дай мне сил не поддаться его бесовскому обольщению!
Я не просила, но он рассказал.
Никто не знает, отчего случилась катастрофа. Возможно, где-то на Ближнем Востоке, во время войны, был совершен обмен ядерными ударами. Возможно, земля столкнулась с астероидом. Или же мощное магнитное излучение из космоса… Известно лишь то, что ось земли сместилась и планета стала медленно удаляться от солнца. Наступила вечная зима.
Снег идет и больше не тает. Растения погибли, люди и животные умирают без пищи. Топливо, необходимое, чтобы согреться, добывается с большим трудом. Повсюду – паника, хаос и гибель.
Но самое удивительное произошло три месяца назад. Открылись люки в Антарктиде. Оказалось, что под глыбами льда уже несколько тысячелетий существует город, построенный потомками атлантов.
Они гораздо лучше нас приспособлены к жизни в бесконечном холоде. Они питаются особой энергией, которая в сотни раз мощней электричества. Их цивилизация отвергла путь примитивного технического прогресса, они развивали магические знания пифагорейцев. Телепатические способности, ясновидение и путешествия во времени в мире атлантов так же привычны, как в нашем мире телефон.
Их способность управлять природными явлениями дает человечеству надежду на выживание.
Проблема только в одном. Они так мудры, что давно не испытывают ни страха, ни боли, ни счастья. Никто из них не умеет улыбаться. Они не могут подарить миру радость. И значит, они ничего не смогут изменить.
Я смотрела на стену и видела бумажные обои. Я смотрела на лампу и видела стекло. Я смотрела в пространство и видела пустоту. Я плакала. Мне было грустно. Я не люблю людей со стеклянными сердцами.
Я была в горячке. Я знала, что больна. Он пришел в белой маске и в черном плаще. Он принес вино и апельсины. Он сел ко мне на постель. Я боялась его. Я боялась жизни. Мне было двадцать лет. Я не знала, что мне делать. Я выпила вино. Я плакала и плакала. Я не хотела соглашаться.
Он сидел на моей постели и требовал. Он внушал страх. Я рыдала, я предчувствовала гибель всего мира. Я не могла бежать, ибо вокруг меня была смерть.
Я была одна. У меня был жар. Я не понимала, что со мной. Я потеряла сознание. Я боялась его. Я согласилась.