Не чужие
Шрифт:
— Платье испачкала, — произнес он, когда мы шли к машине.
Давид придерживал меня за поясницу, и в этом месте кожу жгло, а горячее тепло расходилось по всему телу. Я постоянно поглядывала на золотой ободок на пальце, снова и снова убеждаясь, что все это не сон. Я теперь его жена.
— Ничего страшного, отвезу в химчистку, — отмахнулась я, прижимая к себе букет, который за день изрядно потрепался.
Мы прощаемся с фотографом и садимся в автомобиль моего теперь уже мужа.
— Не хочу никуда ехать. Вот бы сбежать ото всех, — мечтательно произношу
— Сбежать сразу не получится, твой отец вряд ли обрадуется. Но мы можем побыть немного, а потом уехать домой.
— Мне нравится этот план, — игриво смотрю на него, а когда Давид выбрасывает окурок и закрывает окно, беру его за руку и переплетаю наши пальцы.
По коже ползут мурашки от того, как его большой палец выводит круги на моей ладони. Я сглатываю вязкую слюну во рту. Не хочу в ресторан. Можно пропустить все эти формальности и перейти к первой брачной ночи?
— Почему твоих родителей не было? — спрашиваю, чтобы отвлечься от грязных мыслей, что вертятся в голове.
Давид сразу же напрягся, палец больше не скользил по моей ладони. Он с силой сжал руль, на меня не посмотрел.
— В другой раз познакомлю вас, они еще не отошли от скорой женитьбы брата, — ровно произнес он, и в душу отчего-то закралось ощущение, что он не просто так не спешит знакомить меня со своей родней.
— Не знала, что у тебя есть брат, — тихо прошептала я.
— Ты много чего обо мне еще не знаешь, — хмыкнул Леонов и все же повернул голову ко мне.
На светофоре красный, и у нас есть тридцать секунд на зрительный контакт.
— Ты довольна? — спрашивает он, указывая на мой безымянный палец.
— До сих пор не вериться. Я… я люблю тебя, — внезапно вырывается у меня. Голос испуганный и хриплый. Словно это я весь день курила, а не он.
Я ни разу до этого не признавалась ему в любви. И сейчас, кажется, настал самый подходящий момент для этого.
В салоне автомобиля повисла тишина. Я смотрю на Давида, ожидаю ответных признаний. Но раздается сигнал машин, что стоят позади нас, и момент растворяется. Леонов так ничего и не отвечает мне.
— Зеленый, — говорит скорее себе, чем мне, и нажимает на газ.
Разочарование расползается внутри. Прекрасное настроение опускается на много градусов ниже. Он не ответил. Проигнорировал. Это единственное, о чем могу думать сейчас. Сжимаю в руке белый атлас, чувствую, как кольцо жжет палец, какое-то плохое предчувствие пришло на смену безмерному счастью.
Он предложил мне брак. Он настоял на нем. Я даже не намекала об этом. Так почему ни разу не сказал, что любит меня?
Я даже не заметила, как мы добрались до ресторана. Идя под руку с Давидом, выдавливаю из себя улыбку. Нас поздравляют, засыпают пожеланиями. Отец с гордостью смотрит на меня. Все искренние, кроме меня. Я вся пропитана фальшью. В день собственной свадьбы хочу сбежать ото всех и никого не видеть.
Мы устраиваемся за столом,
Давид пьет. Слишком много. К концу вечера его взгляд расплывается, речь меняется, а движения становятся более резкими. Я недовольно поглядываю в его сторону. Обещал ведь, что не задержимся.
— Я немного устала, и мне нехорошо, — говорю так, чтобы услышать мог лишь он. — Мы можем уже уехать? — жалобно прошу его.
Давид опрокидывает в себя еще одну рюмку коньяка, переводит на меня расфокусированный взгляд.
— Конечно, жена. Вызови только такси, я за руль сегодня сесть не смогу больше.
Мне показалось или в его «жена» было слишком много желчи?
Я вообще не переношу пьяных мужчин. Они пугают меня. С самого детства. Становятся грубыми и непредсказуемыми. А с Давидом мне предстоит еще провести ночь в одной постели.
— Не нужно такси, мой водитель вас отвезет, — встревает в наш разговор отец, смеряя Давида недовольным взглядом. Ему тоже не нравится, что тот слишком много пьет.
— Отлично. Пожалуй, воспользуюсь этим щедрым предложением, — язвит мой муж и поднимается с места. — Всем спасибо и хорошего вечера. Завтра заедем за вещами Леры, — криво усмехается он и берет меня за руку.
Мы быстрым шагом покидаем ресторан. На улице я выискиваю взглядом машину отца и уверенно иду к ней.
Мы с Давидом садимся на заднее сиденье. Он снова курит. Окно открыто, и я ежусь от холода.
— Закрой, пожалуйста, — тихо прошу я.
— Прости. — Он делает глубокую затяжку, быстро выпускает дым, выбрасывает сигарету через окно и закрывает его. — Хорошо, что завтра в командировку вечером уезжаю и днем не нужно на работу. — Он откидывается на спинку сиденья и прикрывает глаза.
Я молчу. Так и добираемся до квартиры Давида, которая теперь будет домом и мне.
Отец хотел подарить нам трешку в центре города на свадьбу, но Давид категорически отказался от такого подарка. Сказал, что на новое жилье зарабатывать будет сам и если отец все же вручит нам ключи от квартиры, то жить будет там без нас.
Характер у Давида не подарок, я всегда это знала, но не думала, что с ним будет настолько тяжело. Его квартира небольшая и нуждается в ремонте, нам намного лучше было бы жить в новой. Но я понимаю, что гордость не дает ему принять этот подарок. Для него это словно подачка. Поэтому молчу и даже не пытаюсь переубедить на этот счет.
— Приехали. — Прикасаюсь к его плечу и жду, пока он выберется из салона и подаст мне руку.
Мы поднимаемся по ступенькам. Подол платья вытирает пыльные ступеньки подъезда. В этот раз я вхожу к Леонову в квартиру как полноправная хозяйка и взглядом сразу же выхватываю все недочеты и все, что стоит здесь изменить.
Я не успеваю снять туфли, как Давид неожиданно обнимает меня со спины и прикасается губами к шее, прикусывая нежную кожу. Меня бросает в дрожь. Я знаю, что будет дальше.