Не дать уйти
Шрифт:
–Эти люди принадлежали к народности Игбо. Группа подвергались бесконечным этническим чисткам в Северной Нигерии еще с середины 40-х годов. При чем, племена хауса и фулани, которые повинны в этом геноциде, были поддержаны федеральным правительством Нигерии. – Леннеа говорила тихо и размеренно, и от того ее слова казались еще страшнее.
Кристель тихо всхлипывала, не поднимая головы. Она впилась пальцами в плечо Ива и дрожала всем телом от только что увиденного.
– В мае 66-го года начались погромы игбо в Северной Нигерии (их расстреливали, забивали камнями и резали прямо на улицах). Убийства были вызваны попыткой Иронси (тогдашний президент) укрепить центральную власть государства в Нигерии.
Десятки тысяч игбо были вырезаны племенами хауса и фулани, их дома были разграблены и сожжены. Только горстке счастливчиков удалось выбраться из этого ада и бежать в Восточную Нигерию, на родину игбо. Туда, куда мы с вами сейчас направляемся. Надежда на то, что погромы и преследования прекратятся, еще теплилась. Но она умерла, когда началась вторая волна геноцида. В июле 66-го северяне организовали настоящую бойню.
Незадолго до этого правительство Иронси и военного губернатора Восточной Нигерии Оджукву просили игбо вернуться на свои прежние места проживания, дабы заполнить вакуум, образовавшийся после их бегства в Биафру. Но после того, как правительство Иронси было свергнуто, а игбо в правительстве и армии Нигерии были перебиты, Говон – самоутвердившийся убийца и поддержавшие его хауса и фулани устроили праздник жертвоприношений.
За веру и принадлежность к народу убивали прямо на улице. Биафрская война для народа игбо была войной за выживание Биафры, а для нигерийцев – геноцидом игбо. Жизнь тех людей в деревне ничего не значила для северян. К сожалению, это далеко не последний пример того, что здесь творилось. С последствиями произошедшего будем разбираться мы и те, кому ценна жизнь выживших.
Ив оглянулся на оставшуюся позади деревню и спросил севшим голосом:
–Почему их не похоронили?
– Для тех, кто сумел спастись, сейчас в приоритете совсем другое. Часто после ухода карателей не остается даже зерна. Будь ты отцом, Ив, чтобы ты делал? Смотрел, как умирает от голода твой ребенок и старался добыть пропитание? Или хоронил бы убитых? В некоторых селениях вообще не осталось ни одной живой души. Волонтеры просто собирают тела в кучу и сжигают.
–Вы так спокойно говорите об этом… Простите, Леннеа, я не хотел вас обидеть. Я имел в виду…
–Я поняла. – Женщина кивнула, все так же горько усмехнувшись. – Биафра просуществовала три года. И почти все это время я была здесь. Геноцид игбо происходил у меня на глазах… Раньше я была такой же, как вы… чувствительной. Плакала над каждым, кого не смогла спасти, пыталась хоронить хотя бы детей. Десятки раз сама могла оказаться в трупной куче. То, что вы видели, всего месяца три-четыре назад было обычной картиной, а смерть – рутиной жизни, как бы странно это не звучало…
Почти стемнело, когда автобус доставил их к лагерю в Одигбо. Собственно говоря, это был небольшой палаточный городок, и основным его "населением" были врачи. Одни находились здесь постоянно, другие приезжали на грузовиках и забирали часть гуманитарной помощи для подшефных территорий.
Это место было штабом и перевалочным пунктом. Сюда свозили новичков, чтобы потом отправить по местам назначения, здесь распределялись медикаменты, еда, и оружие. Заметив удивленный взгляд ребят, когда те увидели ящики с боеприпасами, Окессон объяснила:
–Мы не миссионеры и не проповедники. Мы – врачи. Сами видели по дороге, с чем приходиться сталкиваться. Мы никому не поможем здесь, если не сможем защитить себя.
–Нам тоже дадут? – Ив взвесил в руках винтовку.
–Оружие будет у каждого. Инструктор покажет, как им пользоваться. А теперь, – женщина кивнула на большую палатку, – располагайтесь. Вскоре вас покормят. Вода в бочке у грузовиков. Она для всех, потому экономьте.
Народ угрюмо потянулся к месту отдыха. Почти у самой палатки Леннеа окликнула ребят и предостерегла:
–Откуда попало, не пейте: половина источников отравлена. Лагерь, особенно в темноте и поодиночке покидать не советую.
Обтерев мокрой ветошью дорожную пыль и едкий пот, Ив и Кристель сели за общий стол. Поглощая скудный ужин, парень наблюдал за девушкой. Та сидела притихшая, прямая и, невидяще глядя в тарелку, рассеянно ковыряла еду. Ив коснулся тонкой руки.
–Ты как?
Кристель вздрогнула и, пряча взгляд, тихо солгала:
–Все хорошо. Просто… пойду, подышу.
–Я с тобой. – Ив тут же встал из-за стола.
–Нет. – Жестом девушка остановила его. – Мне нужно побыть одной.
Не оборачиваясь и ссутулясь, Кристель вышла из палатки. Парень решил дать ей время выплакаться и не пошел следом. Он буквально слышал, о чем думает девушка. Это было не трудно. Приблизительно такие же мысли посещали всех из двенадцати человек, ехавших сегодня в автобусе. Тяжело было переварить, осмыслить увиденное и услышанное, а главное – не испугаться того, что ждало их дальше.
В палатке появилась Леннеа. Жилистая, легкая. Пружинистой походкой, она подошла к столу и стала в его главе.
–Народ… Сегодня был тяжелый день. Я понимаю – вы устали. Но нужно принять еще несколько важных решений. Сделать это необходимо сейчас, ибо завтра времени у некоторых из вас уже не будет.
Она внимательно осмотрела присутствующих и продолжила:
–На рассвете в Бадагри пойдет грузовик, забрать партию медикаментов и одежды. До Порто Ново оттуда не более сорока километров. Сообщение налажено хорошо. Так что думаю, проблем не будет. – Ребята удивленно посмотрели на куратора, а женщина пояснила свои слова. – По дороге сюда вы, возможно, хотя бы приблизительно оценили ситуацию и обстановку, в которой вам придется работать. Хочу подчеркнуть, что это не показательное выступление, а реальная жизнь. Вы просто видели последствия. В процессе участвовать не пожелаю никому. Поэтому, если кто передумал, транспорт заберет вас завтра утром.
Молодежь тихо загудела, обсуждая услышанное.
–Решение это трудное и важное, в первую очередь, для вас. Так что не торопитесь. Завтра я произведу опрос и на рассвете ваш ответ должен быть окончательным. – Женщина сделала паузу. – Если кто-то принял решение сейчас, я хочу его услышать, чтобы вовлекать вас или нет в дальнейшее обсуждение деталей.
Ребята молчали, упрямо глядя ей в глаза. И Окессон с грустью поняла, что сдаваться пока никто не намерен.
–Ну что ж, тогда продолжим.