Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина
Шрифт:
(2) Что в буквах спрятано - имя или псевдоним сочинителя? переводчика?*
______________
* Всплеск недоумения странен: автор, дабы уберечься от нападок фанатиков, а то и по ложной скромности, что случается редко, мог выдать себя за переводчика или даже переписчика некоего оригинала. Заявить, что он лишь собственник свитков, которые достались ему по наследству или куплены в лавке древних манускриптов.
Далее - пробел, вклеены новые листы, сохранили первозданную белизну, хотя местами свиток поблек и выцвел. Но крупный, чёткий по рисунку почерк куфи. Буквы, правда, несоразмерны, не равноудалены друг от друга, что наблюдалось на раннем этапе куфического письма.
Пришёл час, и Амина-хатун родила сына. Тотчас послала сказать о том свёкру, Абдул-Мутталибу: "Внук у тебя родился - не первый, но особенный, приди
Абдул-Мутталиб, сидя на коврике в тени храма Кааба, молился, глядя на улицу, уходящую в пустыню, точно просил богов свершить чудо, вернуть ему сына-первенца Абдуллу. Радовался Абдул-Мутталиб, когда видел, как сын, красивый и статный, величаво шагает к дому, - всего лишь год назад сыграл ему свадьбу, красавицы Хиджаза мечтали о нём, и множество отвергнутых им девушек от ревности в одночасье умерли, - это придумали сочинители, дабы оставить память о себе, но сущая правда, что девиц опечаленных было много. Абдул-Мутталиб недавно вернулся из паломничества в священный Йерушалайм, Эль-Кудс, - кто в Мекке не мечтает о паломничестве в город, в чью сторону при молитве обращают арабы-многобожники свои взоры, ибо сказано: Городов на земле много, но Город - один, и ещё сказано: Десять мер красоты спустилось на землю: девять - на Эль-Кудс, одна - на остальной мир, то же и с мудростью: Десять мер мудрости спустилось на мир, девять - на Эль-Кудс, одна - на всех других...Иудеи, с коими общался Абдул-Мутталиб, утверждали может, они правы?
– что здесь центр мироздания, точка, общая для всех: вот она, притронься рукой, краеугольный камень мироздания, святая святых... Не успел стряхнуть с себя пыль дорог, как ударила в самое сердце весть о смерти сына.
Но разве боги, коих он просил явить чудо, остались глухи? Вот же: по дороге, куда глядел в ожидании чуда, спешил гонец с вестью: "Сын умерший послал тебе внука, к тому же с признаками святости - обрезанным!" Это потрясло хашимитов, из уст в уста передавалось: не есть ли в том, что у ребёнка обрезана крайняя плоть, знак особости, избранничества?
"Не в том дело, каким родился, - заметил Абдул-Мутталиб, озадачив вестника, - а в том, как будет жить. Изначальным или поздним обрезанием, известно, свидетельствуется лишь, что родившийся воистину человек, а не бесполый дух.
– И добавил, пока тот, ошарашенный, смотрел на него: - Праотец Ибрагим при обрезании края плоти своей был девяносто девяти лет, сын его Исмаил, прародитель наш, тринадцати лет. Полезно, если следуешь завету предков, а если преступаешь, не является ли твоё обрезание необрезанием? Ибо, - потом за многословие корил себя, - не тот возвышен и правоверен, кто таков по наружности, вроде обрезания на плоти, а тот, кто по духу, у которого святость в сердце".
Абдул-Мутталиб взял внука невесомого на руки, долго глядел на него, смущаясь своим удивлением обыденному явлению; вскоре подобное испытает ещё: на старости лет боги даровали ему собственного сына, родила молодая жена. Не взамен ли первенцу явлен последыш Хамза? Некогда переживал, что ни первая, ни вторая его жена никак не родят ему сына, обет дал: родится сын - принесёт в жертву богам! А пока собирался, уже семеро сыновей!
Пора, - сказал себе однажды, достал гадательные стрелы из сундука, что хранился в храме, и стрела, помеченная как особая, выбрала первенца Абдуллу, самого красивого из сыновей. По Хиджазу распространилась весть о готовящемся человеческом жертвоприношении, и знаменитая прорицательница с мужским именем Хикмет явилась к Абдул-Мутталибу, кого помнила рассудительным юношей, и спросила: "Какова цена крови за неумышленное убийство, прекращающая кровную месть?" "Десять верблюдов или сто овец". "Предложи эту цену богам, поторгуйся, - сказала.
– Откажутся если, увеличишь плату, пока не примут замены". Десять раз по десять верблюдов приводили к храму и метали в них стрелы. Но необъяснимо, что жребий девяносто девять* раз падал на
______________
* Девяносто девять - метафора множества.
Абдуллу: боги не уступали! Смилостивились лишь на сотом верблюде, согласные на замену человечьего жертвоприношения верблюжьим.
"Вот цена, - заметила прорицательница, - человеческой крови: сто верблюдов!" ...Когда дед молился в храме за внука в окружении каменных изваяний богов,
– Но когда это было!
– возразил Абдул-Мутталиб. - Продолжается и теперь!
– Клевета! Кааба осуждает этот мерзкий обычай! Но разве они не правы? подумал Абдул-Мутталиб.
– Признайся, что недавно именно сын твой Абу-Лахаб дерзостно ослушался тебя, небо Мекки сотряс вопль его жены, невестки твоей: сын закопал живьём твою внучку! Мол, "вправе принести в жертву Хубалу зачатое им, кровь для него невозбранна!"
"В человеческих жертвах не нуждается он отныне!" - возмутился Абдул-Мутталиб.
"Я услышал его зов!" - упрямо твердил Абу-Лахаб.
"Можешь принести в жертву овцу, а безмерно чтишь - верблюда!" Не смогли унести фигурку Марйам - не входило это в намерения их, хотя затеяли поход в отмщение. Не званы и потому ненавистны. Лишь гибкостью луков расхвастались, показав, как далеко летят их стрелы. Но вторгнуться в Каабу! Сражаться с паломниками-пилигримами!..
Немало народу в эти дни скопилось здесь: сирийцы и йеменцы со слугами и телохранителями, византийцы. Явились шейхи - предводители вчера ещё враждовавших бедуинских племён бакритов и таблигитов, и абсы здесь, и зобъянцы, мекканцев не дадут в обиду, если что начнётся; прибыли на похороны Абдуллы и поздравить Абдул-Мутталиба с сыном и внуком, необычное у него имя Мухаммед, трудно запоминается...
– зыбка грань меж горем и веселием; а кто зван на свадьбу щедрого купца - он женится на красавице Хиджаза, ей двенадцать, справили совершеннолетие и выдают замуж, имя ей - Хадиджа*: город празднует свадьбу уже сорок дней и ночей **, песни доносятся с крыш домов, где установили для певцов шатры, покрытые чёрным войлоком из шерсти коз; угощают бедняков на пустырях, за которыми начинается пустыня.
______________
* Сбоку поздняя приписка, чернила не поблекли, выделяются свежестью: Запомнить имя: будущая жена Мухаммеда!
** Сорок - всего лишь метафора, означающая закруглённые десятки.
Не стали абиссино-эфиопы, явившиеся с добрыми помыслами, в спор с хашимитами ввязываться: начнется с наиглавнейшего в Хиджазе храма Кааба, и пойдут опустошать окрестные святилища, в Аравии их множество: это менгиры, дольмены, вефили, окружённые оградой из огромных камней, в виде четырехугольника или эллипса, а то и просто отполированная наклонная плита, положенная на два стоящих камня вышиной около двух локтей, служит для возлияний, на что указывают углубления: отверстия и стоки на поверхности.
Дело уладилось миром, хотя не обошлось без крупного выкупа: долго стояла на дорогах Мекки пыль от бредущей тысячной отары - дань племени курайшей абиссино-эфиопским воинам, и они спешно покидали край, гонимые непонятной хворью.
Обратил Бог Единый козни незваных пришельцев в заблуждение!
Единый Бог?! А не боги Каабы развеяли в прах злоумыслы их?
Нет, именно Он, Всемогущий, наслал на них стаи птиц! Несли в когтях крепких, закрыв небо широкими крыльями, большие камни, бросали их на головы воинов, чтобы неповадно было никому, а пуще тем, кто первым напал, будь то христиане или иудеи, зороастрийцы или идолопоклонники, затевать кровопролитие близ священной Мекки.
Но знал ли тогда дед твой, который служил богам Каабы, что город спасен Богом Единым, а не богами?
Увы, человек мнит, что сведущ.
И бесславный конец войска укрепил престиж Мекки?
Вопрос как сомнение?
Утверждение!
Разве не с тех пор, как спаслась Кааба, курайшей стали называть Божье племя - ал-илаhи?
Ну да, Бог сберёг город, в котором родился новый, но ещё не ведомый никому пророк!
...Заклинаю тебя Богом, не отвлекай меня! Не сам ли отвлёкся?! Но истинно меня зачавший - это говорит во мне его текущая в жилах моих живая кровь - Абдулла! Не помню отца, ибо незадолго до моего появления на свет покинул этот мир: отправился привезти финики из Йатриба, а заодно получить в ал-Абве долги - в пути и умер.