Не дай ему разлучить нас

Эффи Тринкет

Ещё пару секунд мы смотрим друг на друга. Я — со страхом и болью, он — с ненавистью и презрением. Потом он подходит ко мне и проводит тыльной стороной руки по моей щеке. На меня нахлынула волна воспоминаний. Помню, как эти теплые руки спасали меня по ночам от кошмаров. По лицу вновь потекли горячие слезы. Я закрываю глаза и пытаюсь, как губка, впитать это мгновенье. Пит, мне так тебя не хватало. Я смотрю в его глаза и кажется, что он снова прежний, но тут его рука спускается ниже и смыкается на моей шее.

— Китнисс, — шепчет он мне.

— Теперь только моя, Сноу отдал тебя мне, ты моя певчая птичка, моя Сойка-Пересмешница и ты не представляешь, как долго я ждал этого момента, — его горячее дыхание обжигает мне шею. Нет, я ошиблась, это не тот человек, который был мне так дорог когда-то. Это переродок, созданный Капитолием. Они опять устроили игры, но теперь я

не игрок, я игрушка. Собираю последние остатки смелости и бросаю ему.

— Не твоя, и никогда не была твоей.

Следующее, что я ощущаю — это звонкая пощечина, щеку обожгло огнем, а меня начинает трясти.

— Тебе нравится власть? — произношу я, смотря ему прямо в глаза.

Он наклоняется ближе, проводит пальцем по покрасневшей щеке, потом по губам и тихо произносит.

— Мне нравится власть над тобой.

========== Глава 3 ==========

Я сижу на мягкой роскошной кровати. Шелковые простыни ласкают мое тело. Прошла уже неделя после того случая в саду, уже неделя, как я поняла, что моё дальнейшее существование не имеет смысла. У меня все забрали. Нужно было просто играть по правилам и ничего бы не случилось: сыграть пышную свадьбу для капитолийских жителей и Сноу, родить Питу ребенка и до конца жизни жить в страхе за свое дитя, но судьба распорядилась иначе. Провожу рукой от шеи до груди, я идеальна. Надо мной за эту неделю потрудились врачи и стилисты. Ни одного шрама, ни одного пореза, ни одной ссадины. Темные волосы красивыми локонами спадают на плечи. Мое тело прекрасно, но душа изуродована, изрезана. Я сижу на кровати, прижимая к себе простынь и рассматриваю комнату, в которую меня поселили. Роскошь Капитолия, мне ни на секунду не дадут забыть, где я нахожусь. У стены стоит огромная кровать с резными ножками, напротив – шкаф с зеркальными дверцами, но одежды в нем нет, ещё в комнате стоит туалетный столик и пуф. Больше мебели нет, из комнаты ведут две дубовые двери, одна – в ванную, другая – видимо на свободу. В моей комнате нет окон, вот уж действительно золотая клетка. Дверь тихонько открывается, и в комнату неторопливыми, осторожными шажками заходит моя команда подготовки. Я не могу поверить своим глазам. Срываюсь с места и, прижимая покрывало к груди, бегу к ним и обнимаю. Если бы кто-нибудь полгода назад сказал мне, что я буду так рада видеть этих людей, то я бы посмотрела на него, как на сумасшедшего и покрутила пальцем у виска. Чувствую, как они вздрагивают от рыданий, и я пытаюсь успокоить кого–то из них, поглаживая по спине. Но вот мы отстранились друг от друга, и я могу их лучше рассмотреть. А они потеряли былой блеск и лоск, нет париков, ужасной зеленой кожи и вычурных нарядов и честно сказать – такими они мне нравятся больше.

– Китнисс, милая, нам так жаль, - начинает Вения, сквозь рыдания.

– Да, детка это так ужасно, – поддерживает ее Октавия.

– Не нужно, – произношу я, опуская глаза. Коротко и ясно. Они замолкают, как по команде и смотрят на меня растерянным взглядом, как дети. Я грустно улыбаюсь.

– Зачем вы здесь? – Я стараюсь сказать как можно более непринужденней, но голос предательски дрожит.

– Мы здесь для того, чтобы сделать тебя красивой, – отвечает Вения.

– Хотя это и не нужно, ведь ты и так красавица, – подхватывает Октавия.

– Ну, тогда приступим, - медленно сажусь на пуф и закрываю глаза. Чувствую, как умелые руки занялись мной и вновь улыбаюсь, хоть что-то напоминает о прошлом. Спустя пару часов, со мной заканчивают и разрешают посмотреть на себя. Поворачиваюсь и ахаю, давно я такой не была. На мне минимум косметики, волосы лишь слегка завиты и заплетены в незамысловатую прическу. Взгляд спускается ниже, на мне легкое, почти невесомое платье светло-синего цвета. У меня нет сомнений по поводу того, кто его автор. Лишь Цинна мог сотворить такую вещь - простота и элегантность с легкостью сочетаются в этом платье. Я поворачиваюсь к команде и шепчу еле слышное «Спасибо». Они лишь кивают в ответ. Вдруг ко мне подходит Флавий, молчавший до этого, берет за руки и произносит.

– Нам, правда, очень жаль, что так все вышло.

– Не нужно волноваться за меня, – произношу я.
– Со мной все будет хорошо, я же сильная.

Они снова лишь утвердительно кивают головой и уходят. Да, сильная, сильная, как же я устала себе это повторять. Не успеваю я сесть обратно, как в комнату заходят миротворцы и просят следовать за ними. Я подчиняюсь, а что мне ещё остается? Вновь иду по этим ненавистным мне коридорам и вот мы видимо прибыли к месту назначения, миротворцы уходят, оставляя меня одну у двери. Собираюсь с духом, и взявшись за ручку двери, тяну на себя. Это кабинет, светлый просторный, выполненный в теплых тонах. Первое, что мне бросается в глаза - это огромное окно на пол-стены и обилие мебели. Я вижу за большим столом Его. Пит поднимает голову и наши взгляды встречаются. То, что я вижу в них, меня пугает: холод, презрение. Я смотрю в его глаза и никак не могу понять, что я чувствую теперь к этому человеку. Ненависть? Нет, мне его жаль. Ведь пока я вела войну со Сноу, он вел войну с самим собой и, увы, мы оба проиграли. Он встает из–за стола и подходит ко мне. Мурашки по коже, сердце начинает бешено стучать. Мне почему-то страшно. Страх – единственная осмысленная реальность, и сейчас я решила полностью отдаться этому чувству, потому что знаю, что ничего хорошего ждать не придется. Вот он вплотную подходит ко мне и берет за руку, но это отнюдь не похоже на нежный жест, это скорее нечто противоположное. Я не поднимаю глаз, старательно рассматривая узор на паркете. Пит сжимает мои руки сильнее, отчего становится больно и тянет за собой. Я иду, словно под гипнозом. И вот мы уже у того самого окна, которое поразило меня своей величиной, он обходит меня и становится сзади, кладет одну руку мне на живот, а другой убирает за ухо темную прядь, выбившуюся из прически. Затем поворачивает мою голову, заставляя тем самым устремить взгляд на то, что происходит за окном. Я хочу отвернуться, но он все так-же крепко держит меня. Кровь, крик и слезы - вот этими словами можно описать все, что происходит на улице. Вижу огромную площадь, на которой расположилась сцена. Кровь, здесь ее так много! Они производят там казни, понимаю я. Даже из смерти они решили сделать шоу.

– Грядет новая эра, в которой все буде по-иному. В ней не будет проигравших, не будет слабаков, – шепчет Пит.

Вновь раздается крик, и на сцену ведут молодую девушку, я не могу точно понять, сколько ей, но видимо, она моя ровесница. Девушка ещё пытается сопротивляться, но у нее это слабо получается. Один миротворец грубо толкает её, и она валится на пол сцены.

– Смотри, Китнисс, что бывает с теми, кто нарушает правила игры.

Все тот же миротворец подходит к ней и хватает за волосы, поднимая ей голову, показывая всем её лицо. Люди начинают одобрительно улюлюкать, отовсюду слышатся возбужденные возгласы. Я пытаюсь вглядеться в лицо девушки, но не могу её узнать.

– Всего лишь ещё одна мятежница, ты её не знаешь, но я подумал, тебе будет полезно на это посмотреть, – говорит он, накручивая на палец мой локон.

«Будет полезно посмотреть» эхом отдается у меня в голове. Посмотреть на мучения бедной девушки? Второй миротворец вытаскивает из-за пояса пистолет и выстреливает, тело падает с глухим грохотом на пол. Я будто все ежё слышу её крик и крик людей на площади. Эта девушка больше никогда не поднимется, не будет больше сражаться, они лишили её этого простым выстрелом в голову, будто она и не человек вовсе. А во всем виновата я, я должна быть на её месте и никто больше. «Новая эра, в которой не будет проигравших…» Они не успокоятся, пока не уничтожат последнего повстанца. Во мне вспыхивает такая ненависть, я резко поворачиваюсь к Питу и произношу.

– Ты ужасен, я не могу поверить в то, что сейчас вижу. Ты такое же зверье, как и они, и ты мне противен. Ублюдок, мразь и подонок – вот ты кто! – замахиваюсь и даю ему пощечину. Я ошиблась, мне ничуть его не жаль. Секунду мы просто смотрим друг на друга. Его взгляд. Мне даже стало страшно от того, что я сейчас сделала, и если бы взглядом можно было бы убить, то я была уже мертва. Потом он резко хватает меня за волосы и притягивает к себе. Он смотрит на меня сверху вниз, и мы настолько близко, что я ощущаю биение его сердца.

– Ты забываешься, дорогая. В следующий раз ты можешь оказаться на месте той мятежницы. Не забывай, что только благодаря мне ты всё ещё жива, всё ещё дышишь, и твое сердце всё ещё бьется.

С этими словам он кладет свою правую руку мне на грудь, слушая биение моего сердца. Мне страшно, и мое сердце меня выдает. Видимо почувствовав это, он ухмыляется и убирает руку с груди, но волосы все ещё держит.

– Что он с тобой сделал, Пит? – шепчу я сквозь слезы.

Будто видя их он меняется в лице, черты становятся мягче и я вижу того мальчишку, который когда–то спас мне жизнь. Но лишь только на миг, потом возвращается тот, что ненавидит меня всеми фибрами души. Он грубо толкает меня к стене, и я ударяюсь об неё головой, дикая боль. Закрываю глаза и хватаюсь руками за голову. Ощущаю его руки на своей шее.