Не делай добра
Шрифт:
– И хорошо, что не сделала, – мы пытаемся убедить наших девочек оставить детей, ведь это такое счастье! В нашу задачу входит обеспечить регулярные осмотры, помочь родить и впоследствии найти работу и жилье.
– Так вот чем вы здесь занимаетесь!
– И еще пытаемся оградить девочек от нападок их мужчин.
– Они скрываются здесь от бывших?
– Вы не представляете, сколько женщин находится в по-настоящему ужасном положении! У них нет собственного жилья, нет работы, родственников, которые могли бы поддержать в трудной ситуации. Они напуганы и частенько обдумывают возможность оставления
– Елена, вы так и не ответили, как давно видели Яну в последний раз.
– Три дня назад. Она ушла утром.
– Она работала?
– Насколько я знаю, нет.
– Тогда куда она могла пойти?
– Она жила за городом, кажется, в Красном Селе… хотя, признаться, точно не вспомню.
– В Красном Селе? – удивился Мономах. – Яна ведь квартиру снимала в Питере?
– Квартиру? – изумленно переспросила Елена. – На какие деньги? Центр ее обеспечил постельным бельем, кое-какой одеждой, предметами гигиены – она из дому сбежала, в чем была!
– Интересно, – пробормотал Мономах. – То есть она сказала вам, что живет в Красном Селе, ни словом не обмолвившись о съемном жилье?
Директриса кивнула. Мономах задумался. Что, если Денис разыскал Яну, и ей пришлось срочно сниматься с места и искать другое убежище – здесь, в центре? Но откуда деньги на съемное жилье? Елена сказала, что Яна не работала. Может, кто-то помог? Если у Яны есть близкие, почему она не обратилась к ним, а отправилась в «Дочки-матери»?
Когда Мономах шел по длинному коридору к выходу, из одной из дверей выскочила молодая девушка в махровом халате, под которым явственно проступал живот. «Месяц восьмой», – промелькнуло у Мономаха в голове. Он не успел затормозить, и беременная налетела на него, покачнулась, и он инстинктивно подставил руки, чтобы не позволить незнакомке упасть.
– Простите! – пробормотала она. – Я вас не заметила!
– Все в порядке, – успокоил он девушку. – Вам следует быть осторожнее: падение может плохо закончиться для вас обоих, – он кивнул на ее живот.
– Галя, ты чего там? – раздался грозный окрик, и Мономах увидел, что к ним быстрым, насколько позволял внушительный вес, шагом направляется охранник.
– Все нормально, – сказал Мономах. – Чуть не столкнулись!
Выражение лица охранника не сулило ничего хорошего, и Галя, извинившись еще раз, снова скрылась за дверью. Что за казарменные порядки в центре? Или здесь в каждом представителе противоположного пола видят потенциальную угрозу? Галя не выглядела напуганной, налетев на Мономаха… И, похоже, охранника она испугалась гораздо больше.
– Не понимаю, чего вы от меня хотите! – проговорил высокий, мощный мужчина, впустивший Дамира в квартиру. От него исходил стойкий запах перегара. – Меня уже допрашивали. Другой парень приходил, задавал вопросы. Что толку? Тоня умерла. Почему она не пошла в больницу?
В кухне, куда провел Дамира Иван Гуревич, царил бардак. На полу и на подоконнике стояли пустые бутылки из-под водки и виски,
– Иван, вы знали, что Антонина была беременна? – спросил Дамир. – На четвертом месяце.
– Мне так сказали, – буркнул тот. – Только не могла она быть на четвертом, это вы что-то путаете!
– Ваша жена умерла от кровотечения, открывшегося после неудачного аборта. Установлено, что…
– Это невозможно! – категорично мотнул головой вдовец. – Зачем вы врете?
– Вру? – изумился Дамир.
– Тоня не могла быть на четвертом месяце, потому что я отсутствовал почти полгода и вернулся, когда мне позвонили… ну, кто-то из ваших, одним словом. Сказали, что она умерла.
– Вернулись? – снова переспросил опер, чувствуя себя идиотом из-за того, что постоянно повторяет последние слова Гуревича.
– С вахты вернулся, – раздраженно пояснил тот. – А вы что подумали?
Ну да, честно говоря, подумал Дамир немного не о том: на его языке «вернулся» означало «откинулся с зоны», но те, кто там побывал, обычно так и говорили.
– Где вы работаете? – поинтересовался он.
– Нефтяник я, на платформе работаю. ООО «Каспийская энергия». Вахта длится от трех до шести месяцев. Сами видите, Тоня не могла находиться на четвертом месяце!
Что же, ему не сказали? Выходит, женка изменяла супругу, трудившемуся в поте лица на своей платформе, света белого не видя? Не от духа же святого она залетела! И, несмотря на тяжелое похмелье, Гуревич, видимо, тоже начал это осознавать. Его большое лицо постепенно наливалось кровью, огромные кулаки сжимались. Дамир с опаской оценил свои физические возможности: они были несравнимы с возможностями вероятного противника, поэтому требовалось срочно замять дело.
– Видите ли, это пока не точно, – быстро заговорил он. – Патологоанатом еще не дал окончательного заключения…
– Так чего вы мне голову морочите?! – взревел Иван, наступая на Дамира. – Тоня мне не изменяла, иначе я б знал!
– Откуда знали бы? – спросил опер и едва не прикусил язык – ну зачем он лезет в бутылку, спрашивается!
– Сеструха моя за Тоней присматривала, каждый божий день заходила. Если бы что не так было, она б мне рассказала! Шли бы вы отсюда, гражданин начальник… И тело мне выдайте, а то я даже похоронить жену не могу по-человечески!
Дамир вылетел из квартиры, как полуощипанный гусь из кастрюли с кипятком, радуясь тому, что остался невредим. Выходит, Гуревич подрядил сестрицу следить за благоверной? С другой стороны, когда проводишь вне дома долгие месяцы, можно ли всерьез рассчитывать на верность второй половины?
Переведя дух, Дамир достал сотовый и позвонил Белкину: пусть парнишка найдет ему адресок сестрицы Гуревича!
Антон разглядывал группу людей, собравшихся в доме Маргариты Арутюнян. Большая армянская семья – двадцать четыре человека! Учитывая, что тело все еще в морге и о его выдаче пока речи не идет, совершенно непонятно, что все они здесь делают. Антон позвонил родителям жертвы и предупредил о визите, но он не ожидал, что их «группа поддержки» окажется столь многочисленной!