Не девичья память
Шрифт:
– Интересно вы проводите время…
– А сейчас Мирослава у себя наверху, кажется, с книгой. Так что переключить разговор на кабинет не могу, но могу отыскать Мирославу. Она либо в спальне, либо в библиотеке.
– Не стоит, просто будь другом, скажи ей, что я приеду часов в девять вечера.
– Хорошо.
Шура отключился.
Морис не стал разыскивать Мирославу немедленно, решив, что скажет ей о намечающемся визите Наполеонова за обедом. Он посмотрел на часы и решил, что может еще спокойно поработать часа два.
Когда он вошел на кухню, Мирослава уже была там. Она старательно разрезала на кусочки отваренную печенку для Дона, а кот терся о ее ноги и пытался поймать взгляд хозяйки.
– Сейчас, сейчас, мое сокровище, – проворковала Мирослава и выложила еду в кошачью тарелку.
Да, именно в кошачью тарелку.
Морис в первый раз еще удивился, что кот ел из точно такой же тарелки, что были предназначены для самой хозяйки и ее гостей. Правда, это была личная тарелка Дона и находилась в полном распоряжении кота.
– Морис, как хорошо, что ты пришел, – а то я уже проголодалась, не меньше Дона.
– Догадываюсь, – улыбнулся Морис и невольно залюбовался русыми волосами девушки, рассыпавшимися по плечам и спине. От них исходил тонкий аромат лаванды.
Пока Морис доставал из духовки запеченное филе индюшки и залитую яйцами цветную капусту, Мирослава поставила на огонь чайник и расставила на столе тарелки.
Морис с первого взгляда полюбил уютную кухню в коттедже Мирославы, к тому же все трапезы на ней получались по-семейному теплыми, а беседы и наедине, и с гостями – задушевными.
– Знаешь, я уже начала скучать по работе, – проговорила Мирослава.
– Но вы же собирались отдохнуть недельки две.
– Собиралась, – нехотя согласилась Волгина.
Ее серо-зеленые глаза с яркими черными зрачками встретились с голубыми глазами Мориса, которые могли быть и светлыми, и темными, в зависимости от душевного состояния их хозяина.
– Почему бы нам не съездить в лес, пока погода теплая? – спросил Миндаугас.
– Можно… Только я в грибах не разбираюсь.
– Зато я разбираюсь. Хотя грибы собирать не обязательно, можно просто погулять.
– Можно погулять, – отозвалась она со вздохом и добавила: – Птичек уже не слышно.
– Как это не слышно, синички в саду посвистывают весь день. А в лесу и другие птицы остались.
– Я соловьев люблю, иволгу…
Морис улыбнулся:
– Дроздов, пеночек, сизоворонок.
– Сизоворонки у нас не водятся, – вздохнула она.
– Неужели?! Ну, ладно, ладно, – добавил он примирительно, – если хочется птичек, то можно послушать старую пластинку или пение по Интернету.
– Так я хочу живых послушать! – возмутилась девушка вполне искренне.
– Тогда придется подождать весны.
Она кивнула.
– Кстати, – заговорил Морис, – звонил Шура и просил передать, что подъедет часов в девять.
– Хорошо.
– В какой-то мере пение соловья пока может наш Шура заменить, – невинно обронил Миндаугас.
Наполеонов неплохо играл на гитаре, сочинял песни и сам их напевал. Морису нравилось.
А Мирослава, как догадывался Миндаугас, от исполнения Шуры была в восторге.
Мирослава рассмеялась:
– Значит, лес отменяется?
– Ничего подобного, в лес мы поедем гулять и любоваться красками осени.
– Звучит романтично… – Легкая ирония, прозвучавшая в ее голосе, задела Мориса за живое.
– Свой внутренний мир нужно обязательно подпитывать красотой, – заметил он серьезно, – иначе он поблекнет и жизнь станет пресной.
– Это открыли английские ученые?
– Нет, это открыл я.
– Ну, если ты, то я согласна сходить в лес, – улыбнулась Мирослава.
Шура прибыл ровно в девять вечера, завел машину во двор и, войдя в дом, сразу направился на кухню. Втянул острым носом воздух:
– Вкусно пахнет! Что у нас сегодня на ужин?
– Запеченная с овощами камбала, жареный картофель, салат из фруктов, пирог с яблоками и твой любимый чай.
– Тогда я по-быстрому умоюсь, вы без меня не начинайте!
Мирослава фыркнула, а Морис отвернулся на миг, пряча улыбку.
Шура, благоухающий лавандовым мылом, явился через десять минут, поправил свои коротко остриженные волосы с рыжеватым оттенком, и на полном серьезе заявил:
– Я готов.
Они уселись за стол и, пока ели, мило болтали ни о чем. После чая Шура посмотрел на Мирославу своими зеленовато-коричневыми глазами мудрого лиса, и сообщил:
– Я вообще-то сегодня по делу.
Мирослава ответила ему вопросительным взглядом.
– В общем, один мой хороший знакомый попросил помочь, и я, Слава, рассчитываю на тебя.
– На меня?!
– Я сейчас все по порядку расскажу.
– Рассказывай…
Но рассказывать Шуре особо было нечего. Он изложил все, что услышал от Трофимова, упомянул о хорошем гонораре, о том, что про крестную Богдана ему ничего не известно, но Трофимовы – люди небедные.
– Дело и впрямь меня заинтересовало, – ответила Мирослава задумчиво, – но, как я понимаю, раскрывать его придется в Н-ске?
– Увы, – развел руками Шура, заметив краем глаза, как тень недовольства скользнула по лицу Мориса.
«Ничего, не маленький, переживет, – подумал Шура, – можно подумать, Мирослава в первый раз из города уезжает».
Мирослава тем временем взяла на руки тершегося о ее ноги Дона и уткнулась носом в его пушистую, мягкую шерсть.
– Тебе надо подумать? – осторожно спросил Шура.
– Секундочку…
Наполеонов кивнул и взял с тарелки еще один кусок пирога.
Морис долил чай в его чашку.