Не доверяй мне секреты
Шрифт:
– Вот перед тобой мужчина, который, как ты считаешь, должен был принадлежать тебе. Твои чувства к нему свеженькие, яркие, как в первой любви. Ты постоянно думаешь о том времени, когда жизнь была простая и ясная, пока ты не взвалила на себя груз вины и раскаяния, да еще семьи в придачу.
– Семья для меня никакой не груз, Орла. Именно поэтому я сейчас здесь.
– Да брось! Ты прискакала сюда себя спасать.
Раздражение мое все растет, охватывает все мое существо, я даже боюсь раскрыть
– Это болото, Грейс, и ты в нем погрязла. Тебя словно магнитом тянет в прошлое. Ты все время мыслями возвращаешься к той ночи, к тому ужасу, который за ней последовал. Даже замуж вышла, – фыркает она, – за ее отца.
– Я просто полюбила его. Я уже говорила тебе об этом. И я все еще люблю его.
Я говорю отрывисто, сжав кулаки. Ах как хочется сделать ей сейчас больно, физически, повалить ее на пол и каблуками вколотить в нее хоть немного здравого смысла. Я не привыкла испытывать подобные чувства, щеки мои пылают от усилий, которые я прилагаю, чтобы сохранить спокойствие.
Она смотрит на меня не отрываясь и удовлетворенно улыбается. Тут до меня доходит, что главная ее цель сейчас – вывести меня из себя. Перед внутренним взором предстает картина: Орла стоит на коленях, деморализованная, на щеках пятна от слез. И сразу на душе становится легче. Я плотно прижимаю ноги одну к другой, тем самым успокаивая их дрожь.
– А знаешь что, Грейс? – Она сплетает пальцы и вытягивает руки над головой. – Мне кажется, тебе станет гораздо легче, когда мы вытащим все это на свет. – Она смотрит на Юана. – Всем нам станет от этого легче.
– Я пришла сюда не шутки шутить. – Голос мой снова звучит спокойно.
Глаза ее раскрываются шире, словно она поверить не может, что я способна на такое заявление.
– А я и не шучу.
Я наклоняюсь, подвигаясь к ней ближе:
– Ты должна понять, насколько немыслимой станет моя жизнь.
– Но подумай, какой она станет, если тебе не нужно будет больше что-то скрывать.
Она тоже наклоняется вперед. Переходит на шепот. Для стороннего наблюдателя это выглядит так, будто мы с ней о чем-то секретничаем.
– Каково тебе будет тогда, а?
Такое чувство, будто я проваливаюсь в бездонную пропасть ее глаз. Ничего не могу поделать. Под прямыми солнечными лучами глаза ее кажутся огромными, дымчатыми, подвижными и мягкими, как кашемир. На мгновение в голову приходит мысль: а как бы сложилась моя жизнь, какой бы она могла быть свободной и легкой без этих отвратительных тайн и скелетов в шкафу. Как естественно и непринужденно текла бы она, если бы не было этого жуткого страха, что все раскроется. Как удивительно и приятно жить, когда не нужно ничего таить, с чистым сердцем смотреть в глаза людям. Просто удивительно. Но, увы, неосуществимо.
Я отрываю взгляд от нее
– А ты знаешь, Юан считает, что существует довольно большая вероятность того, что я Розу не убивала, – говорю я.
Она бросает на него косой взгляд:
– Да? Он все еще так считает?
– Он думает, что для случившегося могут быть и другие объяснения. Например, она могла страдать лунатизмом. Или могла выйти, чтобы поискать какую-нибудь потерянную вещь…
– Боже упаси от этих нелепых предположений. Это всего лишь мнение Юана, и пусть оно остается при нем.
– Но эти предположения не лишены оснований.
– Его там не было. Он был далеко, пьянствовал с Каллумом и остальной компанией. Разве не так, а, Юан?
Он не отвечает.
Я хватаю ее за руку:
– Но мы же непроизвольно, совсем не думая, предположили, что виновата именно я.
– Да ведь место то же самое!
– Простое совпадение.
– Я точно знаю, что и как произошло с Розой, – отмахивается она. – У меня нет абсолютно никаких сомнений. Ни единого.
В комнате становится темнее. Солнце спряталось за облака, затянувшие небо, и стены помещения тускнеют. Я застегиваю кофту на все пуговицы.
– А что стало с твоим мужем?
Она пожимает плечами:
– Тебе-то что до этого?
– Просто любопытно.
– У нас с ним не сложилось.
– Почему?
– Не сошлись характерами. Такое тоже иногда бывает, правда? – говорит она вдруг подозрительно охрипшим голосом. – Нам показалось, что мы подходим друг другу. Оба наполовину французы. Оба обожали рок-музыку. Он был красив, такой сексапильный… – Она делает паузу. – Познакомились, а через три недели поженились, в Лас-Вегасе. Это было потрясающе, захватывающе. Прожили вместе год, а потом вдруг я поняла, что он совсем не то, чем казался. Вот так. Добавить больше нечего.
– А наркотики? А тюремное заключение? – спокойно и тихо спрашиваю я.
Она вздрагивает, откидывается назад, но почти мгновенно берет себя в руки:
– Ну, поздравляю. А ты, оказывается, неплохо подготовилась. Юан подсказал, верно?
– Нет, самой пришло в голову. И мать твоя помогла.
Ее так и передергивает. Это длится всего долю секунды, но в мою душу – резко, вопреки желанию – снова проникает жалость. Даже сейчас Орла хочет, чтобы мать думала прежде всего о ней.
– Ты что, ездила к ней?