Не доверяй мне секреты
Шрифт:
– Твоя игра закончена, Орла, – говорю я, открывая входную дверь. – Поскорей убирайся отсюда и надоедай кому-нибудь другому своими фокусами.
– Да ты так ничего и не поняла, бедняжка… Хочешь узнать, что на самом деле случилось с Розой?
Поворачиваюсь к ним как раз в тот момент, когда Юан обменивается взглядом с Орлой. Глаза его о чем-то ее предостерегают, в них отчетливо читается приказ: «Не смей!» Сердце мое сжимается, по спине бегут мурашки. А он принимается трещать пальцами – один, потом другой, и так далее, а потом на другой
– Юан!
Лицо его снова словно окаменело, ноль эмоций.
– Может, подсказать ей, как считаешь? – спрашивает Орла.
– Грейс, иди домой.
Юан хватает меня за локоть и пытается чуть не силой вывести из дома, но я отталкиваю его. Он смотрит на меня умоляющим взглядом:
– Пожалуйста, прошу тебя…
Я гляжу то на него, то на нее. Интуиция подсказывает, что надо верить Юану, надо во всем ему доверять. Орла – ядовитая змея, ненормальная, злобная тварь. Для нее нет больше радости, чем вбить между мной и Юаном клин, я это знаю. Однако…
– Нет!
Я закрываю входную дверь и снова иду в гостиную.
Оба следуют за мной. И вот мы стоим в самом центре комнаты. Треугольником. Орла явно возбуждена, так и сияет, и я понимаю, что именно этого момента она и ждала.
– Ну что ж, рассказывай, Орла, – говорю я, – и давай поскорее с этим покончим.
– В общем, когда ты пошла спать, – произносит она, пристально глядя на меня широко раскрытыми глазами, – я осталась на берегу озера. Мы же там с Юаном договорились встретиться. Собирались обсудить, что делать с ребенком.
Она кладет ладонь на живот, словно все еще беременна и хочет защитить свой плод.
– За неделю до этого я успела рассказать ему все… ну, про то, что жду ребенка, и я надеялась… – Тут она усмехается, а потом громко смеется. Смех ее похож на звон разбитого стекла. – Я надеялась, что он поддержит меня, но нет! Он обвинил меня в том, что я пытаюсь обмануть его.
– Да ты же, – говорю я, – спала с кем попало… Сколько мальчиков совратила, признавайся?
– Ты думаешь, я врала? Что не он отец ребенка? Ты что, считаешь, я способна на такое, способна сделать такое своему ребенку? Моему ребенку?
Тело ее содрогается с головы до пят, словно по нему проходит заряд тока.
– Да, я так считаю. Я считаю, что для тебя важнее всего, чтобы все было по-твоему…
Тут я умолкаю, потому что в голове вдруг выскакивают и теснятся мысли: в ту ночь ведь и Юан тоже там был, а браслет Розы был найден на его чердаке, а Моника говорила, что у него там много всякого барахла, которого он не видел уже много лет. Я достаю из заднего кармана браслет. Руки мои трясутся. Швыряю его Юану.
Он ловит украшение, но на меня не глядит.
– Его принесла домой Элла. Нашла на твоем чердаке. Моника понятия не имеет, как он туда попал.
Я упираю одну руку в бок.
– Прошу тебя, Юан, – говорю я очень тихо. – Скажи же, черт возьми, что это сделал не ты.
Ответа я боюсь ужасно, боюсь так, что крепко зажмуриваюсь
– Да-да, давай говори, – цедит сквозь зубы Орла, – и не лишай нас удовольствия выслушать все подробности.
Секунды тянутся бесконечно долго, но он все молчит. Я открываю глаза, смотрю на него. Он стоит, расправив плечи, руки свисают, пальцы расслаблены. Но я нутром чувствую, что эта свободная поза у него притворная. В душе у него сейчас агония. Готова жизнь свою поставить на кон, что это именно так.
– Рассказывай, что там произошло, – требую я. – Ты слышишь?
Он сужает глаза и неохотно встречается со мной взглядом. Словно просит пощады. Я могла и не задавать своего вопроса, ответ написан на его лице.
Но мы с ним уже давно не дети, и я теряю терпение.
– Ну что молчишь? – Мой вопрос звучит отрывисто, почти грубо.
Он смотрит в потолок, разрисованный трещинами, протянувшимися по штукатурке от одного угла до другого.
– Я тогда много выпил. Встретил Розу два раза: вечером, еще было не очень поздно, еще до того, как успел нажраться, а потом еще раз, уже позднее.
Он запинается, умолкает. Откашливается.
– В первый раз она мне сказала, что потеряла браслет. Я пообещал поискать и минут через пять, даже меньше, нашел его в траве. Но тут начался дождь, я выпил еще водки и увидел на берегу Орлу.
Он пожимает плечами, бросает на меня взгляд, беспомощный и недоверчивый одновременно.
– Ну и все пошло как-то не так. Орла сказала, что твердо решила оставить ребенка, все рассказать моим родителям…
– Нечего меня во всем обвинять, – встревает та. – Ты просто не хотел брать на себя ответственность.
– Заткнись! – кричу я, резко поворачиваясь к ней. – Речь не о тебе.
– А во второй раз я встретил Розу, когда Орла совсем достала меня, ходила следом и канючила. Было уже поздно, и я лыка не вязал, – продолжает Юан. – Дождь уже кончился, и я пытался выбраться к нашему лагерю и к своей палатке, но было очень скользко, а я был такой пьяный, что никак не мог понять, что хожу кругами. Она снова спросила, не видел ли я ее браслета, и я сказал, что нашел, но…
Он снова умолкает. Губы его дрожат. Он закрывает лицо ладонью, голос едва слышен.
– Сказал, мол, что с возу упало, то пропало. Или рыбка плыла, назад не отдала. В общем, что-то в этом роде. И пошел дальше.
Меня передергивает.
– Юан, этот браслет достался ей от матери!
– Знаю.
Я гляжу ему в глаза и вижу в них отсвет страдания – годами он предавался самобичеванию, корил себя за свой поступок.
– Но это еще не самое худшее.
Голос его все время прерывается, словно слова, которые он произносит, с трудом протискиваются сквозь горло.
– Я сказал, мол, если хочешь браслет обратно, сама поищи, и сделал вид, что бросаю его в озеро. Не мог же я подумать тогда, что она полезет его искать.